ней.
– Видишь ли, я по сути дела обещала Ольге, что позабочусь о Лие.
– Что? Каким образом ты сможешь это сделать? Тебе не следовало давать такого обещания.
– Эти люди не оставят девочку у себя после смерти Ольги. Да у них и нет такой возможности. Сейчас, наверное, они кормят их задаром, но, видимо, рассчитывают на какую-то компенсацию, когда забастовка кончится.
– Я думаю, ты вот что можешь сделать. Наведывайся к ним почаще, а когда случится самое страшное, когда мать умрет, устроишь девочку в сиротский приют.
Эти ужасные заведения. Мрачные здания из темно-красного кирпича, грязные маленькие окна. Дети, шагающие колонной по двое, как в армии. Конечно, тамошние работники по-своему добры к этим детям, но…
Она вспомнила выражение безнадежности на лице Ольги, ее трясущиеся руки, придерживающие воротник у горла, ее отчаянный вскрик: «Что станет с моим ребенком?»
Можно ли допустить, чтобы была загублена жизнь чудесной маленькой девочки.
– Хенни, таких тысячи.
– Да, но их-то я не знаю.
– Хенни, что это за мысли приходят тебе в голову?
– А если бы умерла я, и Фредди остался бы абсолютно один в этом мире, где царит закон джунглей?
– Фредди, что он подумает?
– У него доброе сердце, да она ему и мешать не будет.
– Признайся, все эти мысли оттого, что у тебя только один ребенок.
– Если бы у меня была дочка, Лия, я бы отдала ее в школу, накупила бы ей разных платьиц – желтых, красных, белых. Баловала бы ее, как никто никогда не баловал меня самое.
Теплая рука Дэна гладила ей лоб.
– Закрой глаза. Попробуй уснуть. Пусть сон унесет тебя туда, где нет забот.
Но она широко раскрыла глаза.
– Мы могли бы удочерить ее. Я не имею в виду официально, просто взять ее к себе.
– К нам? В нашу семью?
– А почему нет. Мы же хотим еще ребенка, только ничего у нас не получается.
– Сейчас уже поздно. Фредди почти взрослый.
– Ничего не поздно. Ты бы не сказал так, если бы я забеременела.
– Но ты не беременна, а взять ребенка – серьезный шаг. Я понимаю, у тебя на душе неспокойно, но обдумай все как следует.
– Я обдумала.
– Подумай еще.
– Ты этого не хочешь, а я-то была уверена, что ты поддержишь меня, именно ты.
– В принципе я за, но в нашем конкретном случае, когда Фредди такой…
– Что ты имеешь в виду под «Фредди такой»? – резко спросила она.
– Фредди предстоит пройти длинный путь, который может оказаться очень нелегким.
– О чем ты говоришь? С Фредди все в порядке.
– Он трудный ребенок. Не такой как все. Ты знаешь это не хуже меня, Хенни, но мы боимся говорить об этом.
– Я ничего не боюсь и не понимаю, о чем ты говоришь. Может то, о чем не говоришь, исчезнет само по себе.
– Он очень впечатлительный ребенок, конечно, я знаю это, Дэн, но ведь это не делает его… странным.
– В будущем могут возникнуть всякие осложнения, – спокойно сказал Дэн.
Она ответила, сознавая, что ее слова полны горечи:
– Ты хочешь, чтобы он был похож на Пола. И ты сама тоже.
– Я никогда не говорил ничего подобного, Хенни. – Последовала долгая пауза. – Сегодня такой суматошный день, я устал. Пойду посмотрю, как там Пол и твоя мать.
Он открыл дверь. Из гостиной донеслись приглушенные заботливые голоса.
– Мама в ярости?
– Нет. Она меня удивила. Не сказала ни одного сердитого слова.
– Я была уверена, она взорвется.
