они были на ней, и эти две сверкающие звездочки прекрасно гармонировали с проседью в ее волосах, которая, в свою очередь, очень ей шла.
– Расскажи мне об этой девушке с бледным лицом, художнице. Мне кажется, что за ее внешней колючестью скрывается нежная, ранимая душа. Очень нежная. По-моему, она лесбиянка, я права?
– Возможно, – задумчиво ответил Пол. – Донал никогда не уделял Агнес внимания, она для него была слишком артистична. Ну и, естественно, она его тоже не любила. Вдобавок, она знала, откуда взялись деньги.
– Не думаю, чтобы это сильно беспокоило Люси. Она сердцеедка, правда?
Пол всегда наслаждался такими разговорами, его изумляло, как тонко Ильза чувствовала людей – она редко ошибалась в своих оценках. Он засмеялся.
– Но ты должна признать, что она потрясающа. Большинство мужчин ничего не имели бы против того, чтобы оказаться ее добычей.
– Это уж точно. А Тимоти, – продолжала Ильза, – совсем другой. Со своей бородой он похож на пророка. Библейский пророк в пустыне.
– Да, он всегда интересовал меня больше других. Его брат работает в Государственном департаменте, занимается вопросами внешней политики. Блестящий ум, приятная внешность, но слишком замкнут, углублен в себя. Тим более открытый. Должно быть, он превосходный преподаватель – такой общительный, душевный, способный к восприятию новых идей. – И, продолжая тему, добавил: – Знаешь, он отдал доставшуюся ему часть отцовского наследства Агнес. Не захотел пользоваться отцовскими деньгами. Она тоже не хотела, но Тим считал, что незамужняя женщина, к тому же художница, не имеющая твердого дохода, должна быть надежно обеспечена на случай непредвиденных обстоятельств, и он убедил Агнес взять деньги. Мег это очень обеспокоило, и я сам думаю, что Тим поступил глупо, но в то же время не могу не восхищаться его принципиальностью. Для него это были грязные деньги. Кроме того, он считает, что люди не должны ничего получать по наследству. Итак, ты видишь, – закончил он, – какие сложные у Мег дети.
Ильза встала и, подойдя к окну, вгляделась в темноту. Спустя минуту она сказала:
– Иметь детей само по себе большая сложность.
Ее слова отозвались в комнате тихим заунывным эхом. Пол знал, что она вспомнила собственного сына, чья смерть стала для нее самой большой «сложностью». Она тут же заставила себя отвлечься от грустных мыслей.
– Если бы я выстрелила из лука, стрела, пролетев через парк, попала бы как раз в мою квартиру. – Она обернулась и посмотрела на Пола. – Не верится, что я прожила в ней так долго. Четырнадцать лет!
– Тебе давно следовало переехать. Я все время повторяю, что твоя квартира слишком мала и тесна для тебя.
– Зато твой дом! Я и не представляла, что квартира может быть такой огромной. Она даже пугает.
– Ну, к этому можно привыкнуть, – ответил он и подумал: со временем и ты привыкнешь.
Подойдя к камину, Ильза стала рассматривать стоявших на нем двух птичек, сделанных из китайской эмали цвета голубиного крыла.
– Они очень хороши, Пол.
– Они очень старые. Династия Юань.
– Я и не знала. А эти вещицы? Они из жадеита, правда?
В маленькой подвесной витринке стояла коллекция жадеитовых фигурок – розовых, зеленовато-серых, кремовых.
– Они тебе нравятся?
– Да. Они чудесны. Мечта любого коллекционера. Он был приятно удивлен. Почему-то именно это очередное доказательство того, что Ильза – натура тонко чувствующая, доставило ему особое удовольствие. Наверное, потому что в этом отношении она непохожа на него – в ней совсем не было инстинкта коллекционера.
– Если бы я обставляла квартиру, Пол, я бы купила роскошную кровать с пуховыми перинами, стулья, письменный стол, обеденный стол, книжные полки и ничего больше. Ну, может, еще бумажные тарелки, – добавила она.
– И жила бы как в израильском кибуце.
– О, я знаю, многие говорят, что смогли бы жить в таких условиях, но на самом деле они бы долго не выдержали.
– Думаю, ты бы выдержала.
– А ты нет.
– Ты права. Я не хочу жить в кибуце – ни в Израиле, ни в другом месте. Но зато я знаю, как доставать для них деньги, – закончил он с некоторым вызовом.
– Дорогой, я не сомневаюсь в этом. И я знаю, что ты сделал гораздо больше, чем признаешь.
Это было правдой. О некоторых вещах Пол и сейчас не хотел ни с кем говорить. Он вспомнил тот тяжелый период в 1948 году, когда буквально через несколько часов после создания государства Израиль арабы напали на него со всех сторон. Положение было отчаянным, и израильтяне так остро нуждались в оружии, что средства, какими его можно было достать в тот момент, не имели значения, даже если для этого ему пришлось вступить в контакт с гангстерскими бандами Нью-Йорка. Ни до, ни после Пол не имел дела с подобными людьми и не прибегал к подобным средствам, однако… разве сам Рузвельт не оправдал гангстера и не направил его в Италию спасать жизни американцев в период вторжения?
Ильза поднесла к губам кофейную чашку и через край посмотрела на Пола.
– Да, сегодня был чудесный день. Скажи, почему ты не рассказал Мег о своей дочери? Ты же
