– Конечно, мы тебе доверяем. Но это такое серьезное дело, не нужно, чтобы оно отягчало чью-нибудь совесть. Папа и я должны все обговорить и обо всем подумать, но тебе лучше ничего не знать.
– Лаура знает, что происходит в мире, – спокойно возразила Анна. – Нельзя отгораживать ее от жизни, от жизни все равно не спрячешься.
– Со мной все о'кей, мама, – вставила Лаура, – не переживай.
Айрис поцеловала встревоженную девочку в лоб.
– Я люблю тебя, Лаура.
Как только Лаура вышла, Айрис разрыдалась.
– Ты можешь этому поверить? – сквозь слезы проговорила она. – Кто бы мог подумать, что наш сын станет скрываться от закона? Что бы сказал папа? А мы так гордились Стивом, он был таким…
– Не надо, Айрис, не плачь. Слезами ничего не исправишь. Где поднос? Налей и Тео чашку.
Джимми ушел наверх, и Тео со Стивом остались одни. «Ну почему у Стива такой высокомерный вид?» – подумала Айрис. Сама его манера держаться приводит Тео в ярость. Он должен понимать это. Но ему как будто все равно, он словно нарочно старается разозлить Тео. Она провела рукой по лбу, будто так могла прогнать эти мысли.
Филипп, который некоторое время назад лег спать, сейчас снова спустился вниз и стоял в дверях в одной пижаме. Мальчик был испуган, но и полон любопытства.
– Иди к себе, сынок, – обратился к нему Тео. – Я понимаю, тебе хочется узнать, что происходит, но подожди до утра. Утром я тебе все объясню. Ночью тебе нужно спать. Иди, беспокоиться не о чем, – добавил он мягко.
Затем, словно ему в голову пришла новая мысль, воскликнул, повернувшись к Стиву:
– Эх, попадись они мне в руки, эти профессора!
– Я же объяснял, – терпеливо сказал Стив, – профессора здесь ни при чем. Мои друзья и я действовали самостоятельно. Мы и сами умеем думать. Ты ничего в этом не понимаешь.
– Так уж и не понимаю? Любой, кто читает газеты, знает, что происходит.
По лицу Тео градом струился пот. Айрис никогда не видела его в такой ярости – вздувшиеся на висках вены, казалось, вот-вот лопнут. И все же он еще держал себя в руках и говорил относительно спокойно.
– Когда я вспоминаю себя в твои годы… Я бы никогда не осмелился…
– «Времена, они ведь меняются», – процитировал Стив. – Но тебе, скорее всего, не нравится Боб Дилан.
– Почему же, он прекрасный певец. И зарабатывает немалые деньги. Все они такие, эти звезды эстрады. Распевают о том, как отвратителен им дух стяжательства, пропитавший наше общество, а сами не стесняются делать деньги и жить в роскоши. Свернуть бы им всем их проклятые шеи, чтобы они никогда больше не пропели ни одной ноты.
– Ты все сказал? – спросил Стив. – Если все, я пойду спать. Я устал.
Тео бросил на него гневный взгляд.
– Да, ты, конечно, очень устал. Денек у тебя выдался на редкость тяжелый. Не легко, должно быть, учинять разгром в отделе регистрации призывников.
Атмосфера в комнате была ледяной, словно кто-то отключил отопление. Капли дождя блестели на стеклянной стене, отделявшей комнату от террасы. Все стояли в дальнем конце комнаты, и Айрис, чувствовавшей себя бесконечно несчастной, пришла вдруг в голову мысль о зеваках, собравшихся на месте дорожного происшествия или вокруг упавшего на улице прохожего.
Вы только посмотрите на него, думал Тео, стоит здесь с презрительным видом в грязной мокрой куртке, борода неопрятная… а ведь такой красивый мальчик. Что он пытается доказать?
– Ты пачкаешь ковер, – вслух сказал он.
– Во-первых, это всего лишь вода, а во-вторых, подумаешь, ковер. В жизни есть куда более важные вещи.
– Вот как? А ты заработал хоть на один ковер? Да ты самого себя еще не можешь прокормить, а осмеливаешься говорить с нами… смотреть нам в глаза, кривя губы. Что это у тебя на брюках?
Стив взглянул на темные пятна.
– Кровь, наверное.
– Кровь, да? То-то мне будет приятно вспомнить об этом, когда придется оплачивать очередной счет за твое обучение. Ну до того приятно!
Тео прошел в другой конец комнаты и задернул шторы. Зашуршал тяжелый шелк, звякнули медные колечки. Когда ОН вернулся, в лице его не было ни кровинки. Он медленно, с трудом, проговорил:
– Последний раз спрашиваю тебя, намерен ли ты порвать с этими людьми, прежде чем твоя жизнь будет окончательно загублена?
– Нет, я не могу этого сделать.
Тео непроизвольно сжимал и разжимал кулаки.
– Тогда мне, как законопослушному гражданину, следует, черт возьми, донести на тебя. Вот так-то!
– Нет! – выкрикнула Айрис. – Нет, Тео! Ты не можешь так думать. В конце концов, они же никого не покалечили, никого не убили. Стив сказал, они в первую очередь думали о том, как избежать насилия. Ты должен принять это в расчет, Тео.
