возрасте, как у нее. Она продолжала молчать.
– Да, да. Есть некоторые люди, некоторые личности, которым будем весьма интересно узнать, что вы знаете об усыновлении, даже если это и было давно.
«Как странно, – подумала Дженни. – Все переплелось. Питер и Джилл, и дело в Грин-Марч – все пересеклось и привело прямо к Джею».
– Вы не заинтересованы в том, чтобы он узнал об этом, я уверен. Не будет больше красивой жизни, не будет больше поездок в его открытом двухместном «мерседесе».
Это определенно тот человек. Автомобиль принадлежал Вулфам и находился в городке. Она ездила однажды в нем с Джеем.
– Что вы хотите? – спросила она, заставив себя говорить.
– Вы знаете, что я хочу.
– Если бы я знала, я бы не спрашивала, – повторила она, удивленная тем, что могла не только говорить, но говорила даже с вызовом в голосе.
– Послушайте, у каждого из нас есть что-то, что может интересовать другого. Так что, будьте умницей, не советую играть со мной. Мне нужна пленка. – И, когда она совсем ничего не ответила, она наклонился в кресле вперед, как будто собирался выпасть из него. – И не надо говорить «какая пленка?» Сейчас не время играть немую сцену. – В то же время его голос оставался тихим и уверенным.
Ее ладони стали влажными от пота.
– У меня не было никакой пленки. – Черные глаза смотрели на нее сейчас совершенно без выражения. И она повторила: – Это правда. У меня никогда и не было ее.
Он повернулся в кресле и посмотрел в окно. Здание офисов через улицу было в основном погружено в темноту, только то тут, то там снова зажигался свет, по мере того, как уборщики начинали и кончали свою работу. Она пыталась вспомнить, в какое время они начинали свою работу здесь, на этом этаже, но не могла, не могла думать ни о чем, страх парализовал ее. Она должна была быть более предусмотрительной и не оставаться одна в пустом здании.
– Слишком плохо все вышло со стариком, не правда ли? – произнес он, все еще сидя спиной к ней.
– Каким стариком? – спросила она.
Он повернулся, поднялся с кресла и подошел к ней так близко, что она отшатнулась назад, инстинктивно защищая лицо от удара.
– Дженни, Дженни, ты попусту тратишь время. – Он радовался произведенному им эффекту. – Я пока не собираюсь выбивать тебе зубы. Ты сообразительная девочка, юрист, поэтому не заставляй меня тратить время попусту. Вот последнее предложение: ты отдаешь мне пленку, а я буду держать рот закрытым относительно ребенка и другого парня. Что может быть лучше?
– Что касается ребенка, – сказала Дженни, – вы можете рассказать о нем всем, всему свету. А что касается пленки, я говорю вам, что ничего не знаю о ней. Я больше не имею никакого отношения ко всему этому делу.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– То, что сказала. Я больше не адвокат в этом деле. Меня отстранили.
– Я тебе не верю.
– Если вы позволите мне встать с кресла, я найду письмо.
Она снова начала соображать. Животное в своем логове борется за свою жизнь.
– Я не мешаю тебе, – сказал он, еще раз обнажив зубы в зверином оскале.
– Вы стоите слишком близко от меня. Я хочу защитить свои зубы.
Он тихо засмеялся и отступил назад.
– У тебя есть выдержка. Мне нравится это в женщинах.
Дрожащими руками она перебирала стопки бумаг на столе, пока он ждал, стоя так близко от нее, что она слышала его дыхание. В отчаянной спешке она переворачивала и просматривала стопки.
– Я полагаю, у тебя ничего нет. Я полагаю, ты просто водишь меня за нос.
– Вы неправильно полагаете. Оно здесь. Должно быть. – «Если я не выбросила его. А если выбросила? Господи, помоги мне». «Я думал, он собирается выбить мне все зубы», – говорил Джордж. Но то, что он сделал, было гораздо хуже.
– Я не собираюсь оставаться здесь всю ночь, знаешь ли.
– Я знаю. Дайте мне минуту.
Она могла слышать тишину в каменном коридоре за дверью. Тишина звенит, говорят. Как шум волн, когда прикладываешь раковину к своему уху. Как стук крови в висках.
Она наклонилась вниз. Мусорная корзина еще не была опустошена. Тогда оно должно быть там. Только бы оно было там!
Он схватил ее за руку, сильные пальцы причиняли боль.
– Эй! Что ты там собираешься делать?
Она высыпала на пол содержимое корзины и быстро отбросила бланки, разорванные документы, надорванные конверты, утренние бумаги. Господи, помоги мне найти его…
– Вот оно! – Письмо было частично разорвано сверху, но прочитать его еще можно было. Она протянула ему листок.
