контратаку, они засели в помещении дробилки и дали нам отпор.
— Потери? — холодно спросил Аммар.
— Нас осталось семеро.
Кошмар оказался даже страшнее, чем Аммар мог предположить.
— Сколько их?
— Человек двадцать — тридцать.
— Вы всемером держите в осаде тридцать человек? — с нескрываемым сарказмом хмыкнул Аммар, — Я спросил, сколько их, причем мне нужна правда! Ты слышишь? Правда! Иначе Ибн-Тельмук перережет твою лживую глотку.
Осман отвел глаза. От страха он не мог даже пошевелиться.
— Точно мы не знаем, — едва слышно прошептал он. — Думаю, их четверо или чуть больше.
— И все это натворили четыре человека? — Аммар был ошеломлен. Он кипел от гнева, но был слишком дисциплинированным человеком, чтобы позволить ярости вырваться наружу. — Что с вертолетом? Он поврежден?
Осман слегка оживился:
— Нет, мы соблюдали особую осторожность и не стреляли по той части здания, где находится вертолет. Могу поклясться, он цел.
— Это ведомо только Аллаху, — вздохнул Ибн-Тельмук. — Возможно, его повредили десантники.
— Мы все очень скоро встретимся с Аллахом, — сказал Аммар, — если не сможем его вернуть, причем в исправном состоянии. У нас один выход — нанести сильный удар одновременно со всех сторон и сокрушить защитников благодаря преимуществу в численности.
— Возможно, мы сможем поторговаться, — с надеждой проговорил Ибн-Тельмук. — Все-таки у нас есть заложники.
Аммар кивнул:
— Эту возможность тоже нельзя упускать. Американцы обычно дают слабину, когда дело доходит до угрозы смерти. Я поговорю с нашим неизвестным противником, а вы тем временем готовьтесь к штурму.
— Будь осторожен, Сулейман Азиз.
— Будьте готовы атаковать, как только я сниму маску.
Ибн-Тельмук слегка поклонился и немедленно начал отдавать приказы людям.
Аммар сорвал с одного из окон изодранную занавеску. Когда-то она была белой, но со временем сильно пожелтела. Ничего, сойдет, подумал он. Привязав ее к ручке от старой метлы, он вышел из здания.
Он прошел мимо вереницы домиков, в которых раньше жили шахтеры, стараясь, чтобы его не было видно из окон помещения дробилки. Приблизившись, он выставил свой весьма потрепанный флаг перемирия на открытое пространство и принялся им энергично размахивать.
Выстрелов не последовало. Но больше ничего не произошло. Тогда Аммар крикнул по- английски:
— Мы хотим поговорить!
Через несколько секунд в ответ прозвучало:
— No hablo ingles[47].
Аммар остолбенел. Кто это может быть? Чилийская служба безопасности? К слову сказать, она оказалась значительно более профессиональной, чем он предполагал. Он хорошо говорил по-английски и мог объясняться по-французски, но испанского языка он почти не знал. Но сомнениям не было места в его душе. Он должен увидеть того, кто стоит на его пути к спасению.
Он поднял повыше свой самодельный флаг, выставил вперед свободную руку и вышел на открытое пространство перед дробилкой.
Он знал, что слово «мир» по-испански paz, его он и выкрикнул несколько раз. После томительной паузы открылась дверь — и на пороге показался высокий человек. Сильно прихрамывая, он сделал несколько шагов вперед.
Незнакомец был высок ростом и, казалось, полностью игнорировал несколько десятков дул винтовок и автоматов, глядящих на него из дверей и окон. Его проницательные зеленые глаза смотрели только на Аммара. Длинные вьющиеся черные волосы, загорелая кожа — очевидно, он много времени проводил на свежем воздухе, густые брови, кривящиеся в легкой усмешке губы — все это придавало его мужественному, хотя и не слишком красивому лицу обманчиво легкомысленное выражение. Только приглядевшись, можно было заметить холодную решимость во взгляде и твердые, будто высеченные из камня, черты лица.
На одной щеке у него виднелся глубокий порез, покрытый коркой свернувшейся крови, из разрезанной штанины проглядывал бинт, очевидно прикрывавший рану на бедре.
Относительно телосложения Аммар не мог сделать правильного вывода — под мешковатым лыжным костюмом мог скрываться и атлет, и тощий мозгляк. Одна рука была голой, но вторая в перчатке, которая виднелась из рукава лыжной куртки.
Трех секунд Аммару было достаточно, чтобы он точно понял: перед ним опаснейший противник. Покопавшись в памяти, он постарался выстроить фразу «Можем ли мы поговорить?». Для начала, решил он, это как раз подойдет.
— Podemos hablar? — прокричал он.
Легкая усмешка сменилась широкой улыбкой:
— Porque no?
Последнее Аммар перевел как «Почему бы и нет?», и не ошибся.
— Hacer capitular usted?
— Послушайте, может быть, хватит? — Питт неожиданно перешел на английский. — Ваш испанский даже хуже, чем мой. Ответ на ваш вопрос — нет, мы не собираемся сдаваться.
Аммар был профессионалом, поэтому не позволил себе показаться выбитым из колеи столь резкими трансформациями. Но его чрезвычайно смущал тот факт, что собеседник, был одет не в военную форму, а в дорогой лыжный костюм, пусть и изрядно потрепанный. Первое, о чем он подумал — ЦРУ.
— Могу я узнать ваше имя?
— Дирк Питт.
— А я Сулейман Азиз Аммар.
— Мне глубоко наплевать, кто вы такой, — холодно сообщил Питт.
— Как угодно, мистер Питт, — спокойно ответствовал Аммар. Но, поразмыслив, он приподнял одну бровь. — Вы случайно не родственник сенатора Джорджа Питта?
— Я не вращаюсь в политических кругах.
— Но вы его знаете. Да и я отчетливо вижу внешнее сходство. Вероятно, вы его сын?
— Вы хотите обсудить мои родственные связи? Тогда я, пожалуй, вас оставлю. Мы только что открыли бутылку чертовски хорошего шампанского, и сейчас мои друзья ее приканчивают, а я вынужден вести с вами светские беседы под дождем.
Аммар расхохотался. Этот человек не переставал его удивлять.
— У вас есть кое-что принадлежащее мне. Я бы хотел получить это, причем в исправном состоянии.
— Вы говорите о вертолете без опознавательных знаков?
— Конечно.
— Ищите и обрящете. Если он вам так нужен, пойдите и заберите его.
Аммар в нетерпении сжимал и разжимал кулаки. Все шло не так, как ему хотелось. Поэтому он вкрадчиво проговорил:
— Если вы не отдадите мне вертолет, кое-кто из моих людей, возможно, умрет, но также умрете вы и ваш отец.
Питт и глазом не моргнул.
— Вы забыли внести в ваш список Галу Камиль, а также президентов Хасана и Де Лоренцо. Не вижу ни одной причины, почему бы не включить туда и вас. Вы станете прекрасным удобрением для местной флоры.
