Рабин знал, что покидает этот мир. Он уже не чувствовал ни боли, ни холода. Незнакомые голоса и странный свет ничуть не взволновали его. Все это уже не имело значения. Он чувствовал себя отрешенным от всего земного. Появление посторонних звуков он счел обрывками воспоминаний, пришельцами из прошлого.
Неожиданно кабину залил яркий белый свет. Рабин удивился, неужели это свет в конце тоннеля, который видят умирающие?
Чей-то голос произнес:
— Спокойно, парень, спокойно.
Рабин попытался сфокусировать зрение и рассмотреть расплывчатую фигуру, склонившуюся над ним.
— Ты Бог?
Симон на мгновение опешил, но взял себя в руки и улыбнулся:
— Нет, всего лишь простой смертный, который случайно оказался поблизости.
— Значит, я не умер?
— Нет, и, судя по твоему возрасту, тебе придется подождать еще лет пятьдесят.
— Я не могу двигаться. Мои ноги… Их словно прикололи иголками к креслу. Кажется, они сломаны. Пожалуйста, помогите, вытащите меня отсюда.
— Я здесь именно для этого, — жизнерадостно сообщил Симон. Он руками отгреб изрядную кучу снега и льда, освободив верхнюю часть туловища и руки Рабина. — Вот так. Теперь ты можешь почесать нос, а я пока схожу за лопатой и еще кое-какими инструментами.
Симон вошел в салон как раз в тот момент, когда Питт выносил из туалетной комнаты стюардессу, чтобы передать ее ожидавшим с готовыми носилками медикам доктора Гейла.
— Эй, док, в кабине пилотов есть живой человек.
— Я уже иду.
— Мне не помешала бы и ваша помощь, — сказал Симон Питту.
Питт кивнул:
— Дайте мне пару минут, чтобы оказать помощь второй пострадавшей, и я буду в вашем распоряжении.
Гала опустилась на колени, наклонилась и взглянула в зеркало. Света было достаточно, чтобы она хорошо видела свое отражение. Лицо, отразившееся в зеркале, показалось ей вялым, тупым и невыразительным. Гала решила, что похожа на уличную проститутку, побитую своим сутенером.
Протянув руку, она достала с полки несколько бумажных полотенец, намочила их в холодной воде и аккуратно стерла с лица запекшуюся кровь и помаду, которая уже давно размазалась, образовав красноватый ореол вокруг рта. Тени и тушь тоже не остались на своем месте. Они были размазаны по лицу, как пятна на полотнах Джексона Поллока[13], что не добавило женщине привлекательности. Она смыла их тоже. Только прическа оставалась в относительном порядке, и Гала просто поправила выбившиеся пряди.
Выглядит она, конечно, далеко не лучшим образом, подумала Гала, но, когда Питт снова показался в дверях, она вымученно улыбнулась, надеясь, что немного привела себя в порядок.
Он несколько секунд пристально смотрел на преобразившуюся женщину, потом, придав физиономии нарочито почтительное выражение, изрек:
— Скажите, прелестное создание, вы здесь не видели древней, сморщенной старухи?
В глазах Галы заблестели слезы, и она, издав звук, который можно было равно принять и за сдавленный смех, и за всхлипывание, прошептала:
— Вы хороший человек, мистер Питт. Спасибо вам.
— Видит Бог, — торжественно провозгласил Питт, — я пытаюсь им быть.
Питт принес несколько одеял и укутал замерзшую женщину. Затем он осторожно поднял ее на руки и без видимых усилий понес по проходу. Но окоченевшие ноги все же дали о себе знать, и он несколько раз споткнулся.
— С вами все в порядке? — с тревогой спросила Гала.
— Ничего такого, что не мог бы излечить хороший глоток виски «Джек Дэниелс».
— Вернувшись домой, я пошлю вам целый ящик.
— А где ваш дом?
— В данный момент в Нью-Йорке.
— Когда я в следующий раз буду в городе, обязательно приглашу вас поужинать со мной.
— Почту за честь, мистер Питт.
— Я тоже, мисс Камиль.
Брови Галы удивленно поднялись.
— Неужели вы узнали меня даже в таком ужасном виде?
— Скажу правду: я узнал вас только после того, как вы привели лицо в порядок.
— Прошу вас, простите за то, что из-за меня вы оказались втянутым в этот кошмар. Ваши ноги уже, наверное, совсем замерзли.
— Ну это не слишком большая плата за право держать в своих объятиях Генерального секретаря Организации Объединенных Наций.
Как забавно порой складывается жизнь, подумал Питт. Или сегодня день особенный. Встретить трех женщин, причем очень привлекательных, в безлюдной ледяной пустыне в двух тысячах миль от цивилизации всего лишь за каких-то полчаса — это своеобразный рекорд. Это даже лучше, во всяком случае, приятнее, чем обнаружить на дне океана русскую субмарину.
Через пятнадцать минут, когда Гала, Рабин и стюардесса были с максимальными удобствами устроены в вертолете, Питт махнул рукой Джордино. Тот поднял вверх большой палец, показывая, что все в порядке, и вертолет взлетел в воздух, подняв за собой снежное облако. Выполнив поворот на 180°, он взял курс к «Полярному исследователю».
Питт поспешил к обогревателю. Он стащил пропитавшиеся ледяной водой высокие ботинки и носки и вытянул ноги, подставив их теплому воздуху. Он с наслаждением впитывал тепло и с радостью принял боль, которая всегда сопровождает восстановление кровообращения. Питт расслабился и не сразу заметил подошедшего Симона.
Тот остановился и еще раз взглянул на потерпевший крушение самолет. Он больше не казался жалким и заброшенным. Сознание того, что там находится более пяти десятков мертвых тел, придало ему вид некой усыпальницы или мавзолея.
— Все они были делегатами ООН? — спросил Симон.
— Некоторые были членами Генеральной Ассамблеи, — задумчиво ответил Питт, — остальные — директора и сотрудники специализированных агентств ООН. По словам Камиль, все они возвращались из совместной поездки.
— Кому потребовалось их убивать?
Питт тщательно выжал мокрые носки и положил их на трубу обогревателя.
— Понятия не имею.
— Может быть, это ближневосточные террористы? — настаивал Симон.
— Никогда не слышал, чтобы они использовали яд.
— Как твои ноги?
— По-моему, постепенно оттаивают. А твои?
— На флоте нас обеспечивают непромокаемыми ботинками. Так что мои сухие и теплые.
— Аплодирую заботливым адмиралам, — усмехнулся Питт.
— Думаю, один из троих уцелевших сделал эту грязную работу.
Питт с сожалением покачал головой:
— Если это действительно окажется яд, скорее всего, он был добавлен в пиу еще до того, как продукты питания поступили на борт самолета.
