20
Команда «Полярного исследователя» под руководством археологов прорубала дорогу к попавшему в ледяной плен судну. Слой за слоем они убирали лед, и вскоре верхняя палуба оказалась очищенной от форштевня[25] до ахтерштевня.
Всех работавших на льду фьорда неодолимое любопытство влекло к месту раскопок. Только Питт и Лили не участвовали в работах. Они оставались на борту ледокола и занимались изучением вощеных дощечек.
Моряки и археологи, летчики и следователи, изучавшие причины авиакатастрофы, подходя к месту раскопок, поневоле замолкали. Люди смотрели на частично очищенное ото льда судно, испытывая почтительное благоговение перед хранимыми им тайнами веков.
Хоскинс и Грэхем измерили корпус. Длина судна составляла около двадцати метров, ширина — восемь метров. От мачты остался обломок в два метра от основания, и верхняя часть пока не была найдена. Остатки бегучего такелажа[26] змеились по палубе, словно были сброшены с высоты. От некогда больших парусов остались только обрывки полотна.
Покрытие палубы было проверено на прочность. Оказалось, что оно осталось таким же прочным, как в тот день, когда судно покинуло уже давно забытую древнюю средиземноморскую судоверфь. Артефакты, находившиеся на палубе, были осмотрены, сфотографированы, затем осторожно подняты и перевезены на борт «Полярного исследователя» для полной очистки и составления каталога. После обработки все найденные предметы были уложены в холодильные камеры, чтобы не допустить их разрушения до ввоза в страну, которой еще не существовало, когда древнее торговое судно вышло в свой последний рейс.
Гронквист, Хоскинс и Грэхем не разбирали то, что осталось от рубки, и не заглядывали в камбуз. Очень медленно, пожалуй, даже нежно, они приоткрыли крышку люка, ведущего в грузовой трюм. Гронквист лег на живот и просунул голову и плечи в образовавшееся отверстие. Он сползал вниз до тех пор, пока балки перекрытия не перестали загораживать ему обзор.
— Они там? — взволнованно спросил Грэхем. — Они именно такие, как описывал Питт?
Гронквист долго смотрел на ужасные белые лица, превратившиеся в посмертные маски. Ему на секунду показалось, что, если он спустится вниз, соскребет лед и как следует встряхнет этих людей, они откроют глаза и вернутся к жизни.
Он немного помедлил, прежде чем ответить. Дневной свет позволял ему хорошо видеть весь трюм, и он заметил две фигуры, прижавшиеся друг к другу в самом дальнем углу, которых не видел Питт.
— Они именно такие, как говорил Питт, — хрипло проговорил он. — Только здесь есть еще девочка и собака.
Питт стоял возле палубного крана и наблюдал, как Джордино разворачивает вертолет НУМА над кормой «Полярного исследователя». Спустя пятнадцать секунд шасси коснулось нарисованного на палубе центра посадки, рев турбин стих, и винты мало-помалу остановились.
Правая дверца открылась, и на палубу спрыгнул очень высокий человек в коричневой вельветовой куртке, брюках такого же цвета и ботинках. Куртка была расстегнута на груди, открывая высокий ворот зеленого свитера. Человек огляделся, словно не сразу понял, где находится, потом заметил Питта, помахал ему рукой и пошел навстречу. Он двигался мягкой кошачьей походкой, съежившись и глубоко засунув руки в карманы. Судя по всему, он не был привычен к арктическому холоду.
Питт сделал шаг навстречу гостю и сразу провел его в теплую каюту.
— Доктор Редферн?
— А вы Дирк Питт?
— Совершенно верно, я Питт.
— Наслышан о ваших подвигах.
— Благодарю за то, что выкроили время приехать сюда. Я знаю, насколько вы загружены работой.
— Смеетесь? — расхохотался Редферн, глядя на Питта горящими энтузиазмом глазами. — Да я не задумываясь бросил все свои дела! Не существует археолога, который не отдал бы все на свете, чтобы очутиться на моем месте. Когда я смогу взглянуть на ваши находки?
— Через десять минут стемнеет. Думаю, будет лучше, если вы пока побеседуете с доктором Гронквистом, археологом, который руководит раскопками. Он покажет вам предметы, найденные на верхней палубе. А завтра с первыми лучами солнца вы сможете увидеть все своими глазами.
— Звучит заманчиво.
— У вас есть багаж? — спросил Питт.
— Предпочитаю путешествовать налегке. У меня с собой только портфель и небольшая сумка.
— Ал Джордино…
— Пилот вертолета?
— Да. Он проследит, чтобы ваши веши отнесли в комнату, где вы будете жить. А сейчас, если вы последуете за мной, я обеспечу вас какой-нибудь согревающей жидкостью и пищей для ума.
Доктор Мел Редферн был человеком очень высокого роста. Он заметно возвышался над Питтом и был вынужден согнуться чуть ли не вдвое, чтобы пройти через низкий дверной проем. Его светлые волосы начали редеть и росли на лбу треугольным выступом, за стеклами очков в тонкой оправе живо поблескивали внимательные серо-голубые глаза. Его длинное тело было достаточно подтянутым для человека, которому перевалило за сорок, но небольшой живот уже был заметен даже при не слишком внимательном взгляде.
В прошлом звезда баскетбольной команды колледжа, он потом стал играть за профессионалов. Получив степень доктора антропологии, Редферн обнаружил незаурядный талант в области подводных исследований и со временем стал одним из ведущих экспертов в классической подводной археологии. Его имя было известно во всем мире.
— Как прошел перелет из Афин в Рейкьявик? — поинтересовался Питт.
— Превосходно. Я в основном спал, — бодро ответил Редферн. — А вот пока военный самолет летел от Исландии до эскимосского поселения, расположенного в сотне миль отсюда, я едва не превратился в ледышку. Надеюсь, здесь можно будет раздобыть теплую одежду? У меня с собой ничего нет! Я собирался на теплые греческие острова и не планировал оказаться за полярным кругом.
— Командир нашего корабля Байрон Найт обо всем позаботится, — заверил гостя Питт. — Если не секрет, над чем вы работали в Греции?
— Греческое судно второго века до нашей эры, затонувшее с грузом мраморных скульптур, — ответил Редферн и, не в силах больше сдерживать одолевавшее его любопытство, приступил к расспросам: — Кстати, в радиограмме не было указано, какой груз перевозило ваше судно.
— В трюме я обнаружил только членов экипажа, никакого груза там не было.
— Жаль, конечно, но ничего не поделаешь, — философски заметил Реферн. — Нельзя получить все и сразу, но ведь хочется… Но вы сказали, что оно в основном целое?
— Совершенно верно. Заделать небольшую пробоину, восстановить мачту и такелаж, заменить весла — и можно отправляться в нью-йоркскую гавань.
— Это потрясающе! Доктор Гронквист сумел отнести его к определенному периоду?
— Да, по найденным монетам. Их чеканили примерно в триста девяностом году нашей эры. Мы знаем и название. «Серапис». Оно было написано по-гречески на ахтерштевне.
— Не могу поверить! Полностью сохранившееся византийское торговое судно четвертого столетия! — в восхищении пробормотал Редферн. — Это будет археологическое открытие века! Не могу дождаться, чтобы увидеть все собственными глазами.
Питт привел Редферна в офицерскую кают-компанию, где за столом сидела Лили и копировала надписи с вощеных табличек на бумагу. Питт представил археологов друг другу:
— Доктор Лили Шарп, доктор Мел Редферн.
Лили встала и протянула руку гостю:
