остановить их. Вопрос у меня следующий: как вы считаете, каковы ваши шансы отыскать самолет?
Прежде чем ответить, Морж энергичней обычного пощипал свои усы.
– Боюсь, что очень небольшие, сэр, если только он снова не взлетит, и в этом случае его почти тут же засекут самолеты с системой АВАКС. Проблема заключается в том, что, пока он на земле, мы не знаем, где искать. До сих пор мы отслеживали этих людей, каждый раз приблизительно зная, куда смотреть. Даже это оказалось достаточно трудным. Наибольшие шансы появились бы при использовании системы Е-8А Джей-СТАРС для радарного картографирования. Но мы не отваживаемся снять самолеты, оборудованные Джей-СТАРС, с наблюдения за зданием. Конечно, будь в нашем распоряжении побольше Джей-СТАРС… – Незаконченная фраза повисла в воздухе, и Соренсен сокрушенно покачал головой.
– Дельное пожелание, джентльмены. – Комментарий исходил от мужчины мощного телосложения с ежиком серо-стальных волос, одетым в форму генерала ВВС США. Он бросил одобрительный взгляд в сторону Соренсена. – Мы то и дело настаиваем на дополнительном производстве Джей-СТАРС. Они, вне всяких сомнений, продемонстрировали свою ценность как во время «войны в заливе» в 1991 году, так и сейчас.
– Спасибо, генерал Бернсайд, – ровным голосом поблагодарил Скаукрофт заместителя председателя Объединенного комитета начальников штабов. – Ваше замечание принято к сведению. К сожалению, в настоящее время мы должны довольствоваться тем, что у нас есть.
– Можно мне сказать, сэр? – перебил его Морж. – Когда я говорил о том, что мы сможем засечь самолет, как только он сдвинется с места… понимаете, возможно, к тому времени будет слишком поздно что-либо предпринять. Если этот самолет затаился, то, может статься, он ожидает, пока те, кто на автомобилях, не выполнят задачу и не направятся домой. Самолет может быть для них средством улизнуть оттуда, и я склонен был бы считать, что он притаится, как мышь, до тех пор, пока его не вызовут.
Сидевший напротив него Роберт Гейтс, директор Центрального разведывательного управления, поднял вверх указательный палец и вымолвил:
– ЦРУ согласно с данной оценкой.
– Думаю, – вмешался Скаукрофт, кивнув директору ЦРУ, – что тогда мы подошли к обсуждению возможных причин, которые движут этими людьми. Если только, – добавил он, – не будет еще каких-то вопросов, касающихся технических подробностей?
Вопросов не было, и Морж встал, чтобы уйти.
– Нет-нет, мистер Соренсен, пожалуйста, останьтесь, – остановил его Скаукрофт, – возможно, у нас к вам возникнут дополнительные вопросы.
Морж снова сел на место.
– До сих пор, – продолжил Скаукрофт, – мы скорее ходили вокруг да около, но я чувствовал, что в наших рассуждениях очень важно наверняка исключить возможность ошибки. Независимо друг от друга НБР, ЦРУ и госдепартамент пришли к одинаковым выводам. К настоящему времени, вероятно, и остальные присутствующие сделали то же самое. Похоже, иной разумной причины, по которой столь хорошо организованная и обеспеченная команда людей находилась бы на территории Ирака, просто не существует. Короче говоря, мы считаем, что они задействованы в покушении на жизнь Саддама Хуссейна.
С дальнего конца стола донесся изумленный вздох похожего на жабу Лонгмайра, а со стороны генерала Бернсайда послышалось ворчливое: «Черт побери, давно бы пора». Заместитель госсекретаря Келли готов был пронзить Бернсайда взглядом. Генерал широко улыбнулся Моржу, который спрятал усмешку под усами.
– Это не относится к делу, генерал, – твердо заявил Скаукрофт. – Вопрос заключается в том, как нам овладеть ситуацией? Президент хотел бы услышать наши рекомендации.
Чарлза Бернсайда нельзя было сбрасывать со счетов. Служи он на флоте, его непременно наградили бы кличкой Бортовой Залп, но поскольку он был генералом ВВС, то получил более ласковое прозвище – Большая Бомбочка. В отсутствие тихоголосого министра обороны Дика Чейни, который, будь он на заседании, выступал бы от имени министерства обороны, Бернсайд настойчиво гнул свое:
– Говорю вам, пусть их себе продолжают. Вы должны были позволить нам покончить с этим делом еще в прошлом году, когда у нас была возможность. Самое время, чтобы кто-то расправился с этим сукиным сыном. И удачи этим ребятам!
– Резрешите, господин председатель, – вмешался ледяным тоном заместитель госсекретаря Джон Келли. – Здесь существуют кое-какие моменты международной политики, которые генерал Бернсайд, возможно, недооценивает…
– Политика, шмолитика, – перебил Бернсайд. – Да вы только взгляните, куда эта ваша политика нас завела. А никуда – вот куда. Сначала нам говорят истратить шестьдесят миллиардов долларов на то, чтобы избавиться от этого ублюдка Саддама, потом, в последнюю минуту, эти малахольные сукины дети из госдепа похерили все дело, а теперь этот скаредный педерастишко из казначейства, что сидит вон там, в конце стола, будет еще урезать нам военные расходы!
– Господин председатель! – протестующе пискнул высоким голосом вскочивший с кресла Лонгмайр. – Это недопустимо, не позволяйте генералу Бернсайду говорить в столь неуважительной…
– Задница! – прорычал ухмыляющийся Бернсайд.
– Господа! Господа! – Скаукрофт тоже встал с места и успокаивающе приподнял руки. – Пожалуйста!
Помощник министра финансов с оскорбленным выражением на жабьем лице опустился обратно в кресло. Бернсайд подмигнул Соренсену, у которого от невероятности происходящего отвисла челюсть. Скаукрофт дождался, когда стихнут приглушенные пересуды за столом, и обратился к Келли:
– Джон, думаю, что будет лучше, если вы объясните ситуацию, какой ее видит госдепартамент. Должен сказать, – Скаукрофт бросил предупреждающий взгляд в сторону Бернсайда, – что президент полностью согласен с оценками этого ведомства. Джон?
Келли начал говорить, с трудом сдерживая негодование по поводу непочтительного вмешательства Бернсайда.
– Если говорить упрощенно – на карту поставлено будущее Ирака как государства. По существу, Ирак состоит из трех отдельных государств в государстве. Без сильного руководства из центра он, вне всяких сомнений, распадется – возможно, очень быстро. На севере курды постараются создать независимый Курдистан. Магометане-шииты на юге тоже отделятся и, скорее всего, попытаются построить государство на базе Басры – древней провинции Оттоманской империи. Ну а меньшинству магометан-суннитов придется довольствоваться тем, что останется в центральной части Ирака. Однако суть в том, что ни одному из этих трех новообразований, вероятно, не удастся выжить как отдельному самостоятельному государству. Просто-напросто слишком сильно будут задеты интересы соседних держав. Я имею в виду главным образом Турцию и Сирию, но, возможно, прежде всего стоит говорить об Иране. Все эти три государства были бы втянуты в вакуум, образовавшийся при распаде сегодняшнего Ирака.
– Давайте разберемся с каждой страной по очереди, – продолжал Келли. – У Турции хватает своих внутренних проблем с десятью миллионами этнических курдов, живущих на ее территории. Турецкое правительство вряд ли будет поощрять возникновение нового и почти наверняка враждебного соседнего государства, откуда будут исходить политические, а возможно, вооруженные нападки на Турцию. Действия Сирии частично зависели бы от поведения Ирана. Сирийцы ненавидят режим Саддама Хуссейна и давно жаждут поглотить Ирак, создать «большую» Сирию. Режим президента Асада во многих отношениях столь же нелицеприятен, сколь и режим Хуссейна. За одним исключением – Ливан. Асад не решился на интервенцию, подобную той, что предпринял Ирак, но нет никаких сомнений, что Сирия не преминет воспользоваться развалом иракского государства как оправданием для вторжения. Правящие партии как в Сирии, так и в Ираке называют себя «Баас». И та и другая смоделированы по образу нацистской, но это не мешает им ненавидеть друг друга. Совершенно очевидно лишь одно: Асад наверняка не потерпит какого- либо вмешательства со стороны Ирана. К сожалению, подобное вмешательство Ирана, на наш взгляд, неизбежно.
Для пущего эффекта Келли сделал паузу и затем продолжил:
– Вот уже многие годы Иран и Ирак уравновешивают друг друга в борьбе за власть на Ближнем Востоке. Вспомните, какой «удобной» – хотя это и не совсем подходящее слово – была война между этими двумя странами. В результате же распада Иран весьма просто останется доминирующей экономической и
