уже слюнки текут. Но быстрее, тебе ведь медлить нельзя. Ну!
– Все еще ты.
– Так и есть. Ничья. Ну!
– Ты.
– Вот и нет. Видишь? Съем я твой торт – надо бы закончить, пока я выигрываю. Как я люблю ягодный торт! Ну!
Когда их сменила Мата, Торби должен был Джери сладкое за четыре дня вперед.
– Начнем снова с этим счетом, – сказал Джери. – Я собираюсь выиграть у тебя целый торт. Но я забыл сказать тебе о главном призе.
– О каком?
– Когда это произойдет на самом деле, мы поставим на кон три сладких. Когда все кончится, ты угадаешь, и тогда мы все рассчитаем. На настоящее всегда ставят больше.
– Братец, ты хочешь его разволновать? – фыркнула Мата.
– Ты волнуешься, Торби?
– Ничуть!
– Не сердись, сестренка. Крепко взялась своими ручками?
– Сменяю вас, сэр.
– Пошли, Торби, поедим. Ягодный торт – пальчики оближешь!
Через три дня счет сравнялся, но к этому времени Торби уже лишился множества десертов. Ход «Сизу» замедлился почти до планетарной скорости, огромное лозианское солнце сияло на экранах. Торби с легким сожалением решил, что на этот раз все обошлось, и его способности не будут испытаны в бою. Но тут прозвучала общая тревога, Торби вскочил и лишь предохранительный ремень удержал его в кресле. Джери что-то говорил, голова его повернулась, он посмотрел на дисплеи, руки легли на клавиши.
– Давай! – заорал Джери. – На этот раз по-настоящему.
Торби очнулся от шока и склонился над своим пультом. Модель глобуса выдавала информацию, установилась баллистическая ситуация. О небо, как близко! И все еще приближается! Как могло это «что-то» настолько приблизиться, чтобы его не засекли? Тут он перестал думать и начал анализировать варианты… нет, еще нет… слишком рано… мог ли бандит чуть повернуть и уменьшить скорость? Попробуем проекцию в шесть гравитационных единиц поворота… Достигнет ли их торпеда?… Дойдет ли она до них, если не…
Он почти не почувствовал мягкого прикосновения
Маты к своему плечу. Но услышал, как Джери выкрикнул:
– Погоди, сестренка! Сейчас мы его накроем, сейчас!
На экране у Торби блеснула вспышка, зазвучал пронзительный сигнал:
– Дружественное судно, дружественное судно! Лозианский планетный патруль. Вернитесь к режиму наблюдения!
Торби глубоко вздохнул, у него словно гора с плеч свалилась.
–
–
– Продолжай! Это не лозианский корабль, это рейдер! Лозианцы не могут так маневрировать! Он твой, парень, твой! Задай ему!
Торби услышал испуганный вздох Маты, но он снова решал задачу. Поменять все? Сможет ли он попасть? Поразить его во время одного из маневров? Ну! Манипулируя клавишами на пульте, он велел компьютеру отдать команду. До него слабо доносился голос Джери. Джери говорил очень медленно:
– Торпеда пошла… думаю, попадешь… ты хорошо постарался. Выпусти еще одну, пока мы не попали Под луч.
Торби машинально подчинился. Не было времени попробовать другое решение, он приказал компьютеру послать еще одну торпеду по той же траектории. Потом он увидел на своем дисплее, что рейдера больше нет, и со странным чувством опустошенности понял, что торпеда достигла цели.
– Все! – объявил Джери. – Ну!
– Что?
– Кому три десерта? Мне или тебе?
– Мне, – решительно сказал Торби. Про себя он решил, что никогда ему не быть настоящим маркетером, он только фраки. Чем была для Джери эта цель, что значила?… Неужели только три десерта?
– Неверно. Мне три плюса. Я оказался перестраховщиком и сам все контролировал. Торпеды, конечно, не были заряжены, а пусковые стволы были закрыты, как велел капитан… Не мог же я допустить, чтобы что-нибудь случилось с дружественным кораблем.
–
– Конечно. Но для тебя, Помощник Младшего оператора, это был первый настоящий… как я и собирался сделать!
У Торби закружилась голова. Мата сказала:
– Братец, ты просто за десертами погнался… И сжульничал.
– Конечно, я сжульничал. Но он же, черт возьми, все равно теперь Оператор. И я все равно отберу у него сладкое. Сегодня мороженое.
10
Торби недолго оставался Помощником Младшего оператора. Джери повысили в Практиканты- астронавигаторы, Мата заняла место Старшего оператора по правому борту, а Торби был официально назначен Младшим оператором, от движения его пальца зависела жизнь и смерть. Он не был уверен, нравится ему это или нет.
Потом, почти так же быстро, этот распорядок нарушился.
Лозиана – безопасная планета. Она населена разумными негуманоидами, в этом порту нет пиратских шаек, и поэтому оборонительные вахты не нужны. И мужчины, и женщины могли оставить корабль и пойти развлекаться. Правда, некоторые из женщин никогда не покидали корабль, разве что ради Семейных Собраний.
Лозиана стала для Торби «первой» чужой землей, так как только Джаббал четко сохранился у него в памяти. Поэтому ему не терпелось ее посмотреть. Но на первом месте была работа. Утвердив оператором, его перевели с гидропонных установок в отсек, где занимались грузами, Это повысило Торби в ранге; его занятие было более престижным, чем гидропонное хозяйство. Теоретически, по своей квалификации он теперь мог учитывать грузы; на деле этим занимался старший клерк, в то время, как Торби до седьмого пота работал на погрузке вместе с другими младшими родственниками из всех отделений. Погрузка была операцией, обязательной для всех, ибо на «Сизу» никогда не нанимали грузчиков: ведь это означало бы бросать деньги на ветер.
Лозианцы не изобрели никаких расценок; кипы листьев, упакованные в клети, передавались покупателям возле корабля. Несмотря на вентиляцию, трюм пропитался их острым наркотическим ароматом и напомнил Торби дни, отстоящие на многие световые годы, когда он, беглец, которому угрожала казнь, спрятался в такой клети, а новообретенный друг протащил его, как контрабанду, мимо саргонийской полиции.
Теперь это казалось нереальным. «Сизу» стал его домом. Теперь он даже думал на языке Семьи.
С чувством вины он подумал, что в последнее время редко вспоминает о папе. Неужели он стал его забывать? Нет, нет! Он никогда ничего не забудет… Папин голос, его отстраненный взгляд, когда он говорил о чем-то неприятном, его скрипучий протез, его бесконечное терпение, – ведь за все эти годы папа ни разу на него не рассердился. Нет, рассердился однажды:
–
В тот единственный раз папа рассердился. Это обидело Торби, он ничего не понял.
