– Это история человечества в миниатюре. Задолго до космических путешествий, когда мы даже еще не заполнили всю Терру, существовали границы. Каждый раз, когда открывали новую территорию, наблюдалось три явления: маркетеры, которые устремлялись туда попытать счастья; разбойники и воры, которые ищут легкую добычу – и торговля рабами. Так же и теперь, когда мы прорываемся в космос вместо океанов и прерий. Пограничные маркетеры – маркетеры-авантюристы, рискующие ради наживы. Воры – лесные банды, морские пираты или рейдеры в космосе – возникают на любой территории, не защищенной полицией. И то, и другое временно. Но рабство – другое дело. Это самый скверный людской обычай, и от него труднее избавиться. Рабство возникает на каждой новой планете, и его трудно уничтожить. Когда цивилизация заболевает, рабство укореняется в экономической системе, в законах, в человеческих привычках и отношениях. Вы его отменяете, оно уходит в подполье – и там прячется, готовое снова воспрянуть в умах людей, которые считают своим естественным правом владеть другими народами. Их невозможно переубедить, их можно убить, но изменить их образ мыслей нельзя. – Брисби вздохнул. – Бэзлим, Гвардия – это полиция и почта; у нас не было большой войны уже два столетия. То, что мы делаем – это тяжелая работа по поддержанию порядка на границе, на глобусе окружностью в три тысячи световых лет – никто не представляет, как он велик, человеческий разум не может этого постигнуть.

И человечество не может обеспечить его полицией. С каждым годом он становится все больше. Наземной полиции еще удается затыкать дыры. Но получается так: чем больше мы стараемся, тем больше остается. Для большинства из нас это работа, честная работа, но ее нельзя закончить.

А для полковника Ричарда Бэзлима это была страсть. Он ненавидел рабство, мысль о нем могла вызвать у него боль в желудке, – это я видел. Он потерял ногу и глаз – наверно, ты это знаешь, – освобождая людей с рабовладельческого корабля. Большинству офицеров этого бы хватило: уходи в отставку и отправляйся домой. Но не старому Плюнь-И-Разотри! Несколько лет он преподавал, потом поступил в корпус, который смог принять его, такого искалеченного, и представил план.

Девять Миров – опора работорговли. Саргон был колонизирован много лет назад, и они никогда не признавали Гегемонию посыле того, как отделились. Девять Миров не признают прав человека и не желают признавать. Поэтому мы не можем бывать там, и они не могут посещать наши миры.

Полковник Бэзлим решил, что наши рейды малоэффективны, так как мы не знаем, каково расписание движения кораблей в Саргонии. Он рассудил, что рабомаркетеры должны иметь корабли, базы, рынки, что это не столько порок, сколько бизнес, И он решил отправиться туда и изучать условия. Это было абсурдно – один человек против девятипланетной империи, но Иноземный Корпус привык иметь дело с абсурдом. Но даже они не сделали бы его своим агентом, если бы у него не было плана, как посылать свои донесения. Агент не может ездить и не может пользоваться почтой – между ними и нами почты нет – и он, конечно, не мог установить n-пространственный коммуникатор; это было бы так же подозрительно, как духовой оркестр. Но у Бэзлима была идея. Единственные люди, которые посещали и Девять Миров, и нашу систему – свободные маркетеры. Но они боятся политики, как огня, это тебе известно лучше, чем мне, и они предпочитают сделать большой крюк, чем нарушить местные обычаи. Однако у полковника Бэзлима были с ними особые отношения. Полагаю, ты знаешь, что те, кого он освободил, были свободные маркетеры. Он заявил Корпусу «Икс», что будет пересылать донесения через своих друзей. И ему разрешили попробовать. Вероятно, никто не знал, что он намеревался внедриться как нищий – сомневаюсь, что это входило в его планы; но он всегда блестяще импровизировал. Он внедрился и годами наблюдал и посылал донесения.

Такова предыстория, а теперь я намерен выжать из тебя все факты. Ты можешь нам рассказать о его методах – в рапорте, который я передал, не было ни слова о методах. Другой агент мог бы это использовать.

Торби сказал задумчиво:

– Я расскажу все, что могу. Я не так много знаю.

– Но больше, чем тебе кажется. Ты позволишь психологу опять усыпить тебя и посмотреть, сможем ли мы работать с твоими воспоминаниями?

– Все годится, если это поможет папиной работе.

– Поможет. И другое… – Брисби прошелся по каюте, взял листок с силуэтом корабля: – Что это за корабль?

– Саргонийский крейсер, – глаза Торби расширились.

– А это? – Брисби взял другой рисунок.

– Ой, этот похож на рабомаркетера, который заходит в Джаббал дважды в год.

– Ничего подобного, – свирепо сказал Брисби. – Это изображения из моего каталога – корабли, построенные нашим крупнейшим заводом. Если ты видел их в Джаббале, то это или копии или их купили у нас.

Торби немного подумал:

– Они там строят корабли.

– Так мне говорили Но полковник Бэзлим сообщал в донесениях номера серий – не могу понять, как он их узнавал, может быть, ты можешь объяснить. Он заявляет, что работорговля получает помощь из наших миров! – сказал Брисби с отвращением.

Торби регулярно бывал в капитанской каюте иногда он встречался с Брисби, а иногда под гипнозом отвечал доктору Кришнамурти. Брисби всегда помнил об установлении личности Торби и велел ему не терять надежды: обычно такие поиски занимают много времени. С течением времени Торби стал относиться к поискам иначе, он уже не рассматривал это как что-то невозможное, а считал, что это нечто такое, что может вскоре сбыться; он начал думать о своей семье, удивляясь, кто же он такой? – кажется, неплохо будет знать это, как все нормальные люди.

Брисби успокаивал себя; ему было приказано освободить Торби от работы, требующей напряжения нервной системы, в тот день, когда корабль взлетел с Гекаты, тогда он надеялся, что Торби быстро идентифицируют. Он держал приказ про себя, твердо придерживаясь убеждения, что полковник Бэзлим никогда не ошибался и что обстоятельства прояснятся.

Торби перевели в компьютерное боевое управление. Брисби забеспокоился, когда приказ попал к нему на стол – это касалось безопасности корабля, и гостей сюда не допускали, – потом он сказал себе, что без специального обучения человек не может понять ничего, что может действительно повлиять на безопасность, и что он уже использовал мальчишку на гораздо более тонкой работе. Брисби чувствовал, что начинает узнавать важные вещи – например, что старик не просто прятался за личиной одноногого нищего, чтобы скрыть свою деятельность, но что он на самом деле был нищим; они с мальчиком жили только на милостыню. Брисби восхищался таким высоким артистизмом – именно таким должен быть совершенный разведчик.

Но Старик всегда достигал совершенства во всем.

Так что Брисби допустил Торби в компьютерную. Он намеренно не отмечал успехи Торби, чтобы сведения о перемене статуса не дошли до Управления Штатов. Он с нетерпением ждал сообщения о том, кто же такой Торби.

Его заместитель был при нем, когда пришла депеша. Она была закодирована, но Брисби узнал серийный номер Торби, он много раз писал его в донесениях в Корпус «Икс».

– Смотрите, Стэнк! Здесь говорится, кто наш найденыш. Возьмите аппарат, сейф открыт.

Через десять минут текст был расшифрован. Он гласил:

«НУЛЕВОЙ РЕЗУЛЬТАТ ПОЛНЫЕ ПОИСКИ ИДЕНТИФИКАЦИИ ТОРБИ ГДСМН-3, БЭЗЛИМА ПЕРЕДАЙТЕ ЛЮБУЮ ПЕРЕДАЮЩУЮ СТАНЦИЮ ВЕРНУТЬ ГЕКАТУ МЕСТО НАХОЖДЕНИЯ ПОИСКОВ».

– Стэнк, экая досада!

– Чувствую, будто подвел Старика. Он-то был уверен, что мальчишка – гражданин.

– Не сомневаюсь, что существуют миллионы граждан, которые будут зря убивать время, доказывая, кто они такие. Полковник Бэзлим мог быть и прав – и все же, это нельзя доказать.

– Не хочу его подводить. Чувствую себя ответственным.

– Вы не виноваты.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату