— Я надеюсь, это у меня получится «неплохо».
— Гм!
— А ты собираешься надеть одежду Дженет? Я не думаю, что она тебе подойдет.
— Нет, нет, это было бы слишком. Только несколько деталей.
— Прошу прощения?
— Я не буду надевать женскую одежду. Я просто постараюсь выглядеть женственно.
— Не могу в это поверить. Ладно, давай попробуем.
Надо мной мы поработали немного — только этот обтягивающий комбинезон, на который я подцепила Иена, плюс больше косметики, чем я ношу обычно, которую наложил Жорж (он, похоже, считал, что лучше меня разбирается в этом — вполне обоснованно), плюс — как только мы вышли наружу — эта походка «вот она я, бери меня».
Жорж наложил на себя, наверное, еще больше косметики, плюс эти отвратительные духи (мне он их не предлагал), плюс яркий оранжевый шарф на шее, который я использовала как пояс. Он попросил меня растрепать ему волосы и обрызгать их лаком, чтобы они стояли дыбом. Это было все… плюс другие манеры. Он по-прежнему выглядел как Жорж — но он не был похож на того крепкого самца, который так чудесно измотал меня прошлой ночью.
Я уложила вещи в сумку, и мы вышли. Старая лосиха в киоске, увидев меня, широко раскрыла глаза и перестала дышать. Но она ничего не сказала, потому что мужчина, который стоял, опершись на стойку, выпрямился, указал пальцем на Жоржа и сказал:
— Ты. Тебя хочет видеть Вождь. — Потом добавил, почти про себя:
— Не могу поверить.
Жорж остановился и беспомощно развел руками.
— О, Боже! Это, конечно, какая-то ошибка?
Посыльный перекусил зубочистку, которую жевал, и ответил:
— Я тоже так думаю, гражданин — но я не буду об этом говорить вслух, и ты тоже. Пошли. Без тебя, сестренка.
Жорж сказал:
— Я категорически отказываюсь идти куда-либо без моей дорогой сестры! И никаких!
Эта корова сказала:
— Морри, она может подождать здесь. Милая, иди сюда ко мне, садись.
Жорж еле заметно качнул головой, но мне это было не нужно. Если бы я осталась, или она затащила бы меня в туалетную комнату, или я засунула бы ее в ее собственный мусорный ящик. Скорее всего, второе. Я бы смирилась с этим при исполнении обязанностей — она не могла бы быть так же неприятна, как «Роки» Рокфорд — но не добровольно. Если я это сделаю, то это будет с человеком, которого я люблю и уважаю.
Я придвинулась к Жоржу, взяла его за руку. — Мы никогда не разлучались с тех пор, как наша мама на своем смертном одре наказала мне заботиться о нем. — Я добавила:
— И никаких, — размышляя одновременно, что бы это могло значить. Мы оба надулись и напустили на себя упрямый вид.
Человек по имени Морри посмотрел на меня, потом на Жоржа и вздохнул. — К черту. Можешь идти с нами, сестренка. Только держи рот закрытым и не путайся под ногами.
Примерно через шесть пропускных пунктов — на каждом из которых меня пытались оттереть в сторону — нас ввели в зал для приемов. Моим первым впечатлением от Вождя Конфедерации Джона Тамбрила было то, что он оказался выше, чем я думала. Потом я решила, что это могло быть из-за того, что на нем нет этого головного убора. Вторым впечатлением было то, что он выглядел еще некрасивее, чем в фильмах, на карикатурах и на экранах терминалов — и это ощущение осталось. Как многие другие политики до него, Тамбрил превратил особое, индивидуальное уродство в политическое преимущество.
(Неужели чтобы стать главой государства, необходимо быть уродом? Вспоминая историю, я не могу найти ни одного симпатичного мужчины, который далеко продвинулся в политике, пока не добираюсь до Александра Македонского… а у него было с чего начинать: его отец был императором.)
Как бы то ни было, «Крикун» Тамбрил выглядел как лягушка, которая пытается стать жабой, и это у нее почти получается.
Вождь прочистил горло. — Что она здесь делает?
Жорж быстро сказал:
— Сэр, у меня есть одна очень серьезная жалоба! Этот человек — этот человек, — он указал на пожирателя зубочисток, — пытался разлучить меня с моей дорогой сестрой! Ему следует сделать замечание!
Тамбрил посмотрел на Морри, потом на меня, снова на своего подчиненного. — Это правда?
Моррис заявил, что он не пытался этого сделать, но даже если бы и пытался, то потому, что думал, что таков был приказ Тамбрила, но в любом случае он думает, что…
— Вы не должны думать, — распорядился Тамбрил. — Я поговорю с вами позднее. И почему вы заставляете ее стоять? Найдите стул! Неужели я один должен за всех здесь думать?
Как только меня усадили, Вождь снова обратил свое внимание на Жоржа. — Вы сегодня совершили Храбрый Поступок. Да, сэр. Очень Храбрый Поступок. Великий Народ Калифорнии Гордится тем, что вырастил Сыновей Вашего Калибра. Как ваше имя?
Жорж назвался.
— «Пэйролл» — это Гордое Калифорнийское Имя, мистер Пэйролл; оно золотыми буквами вписано в нашу Славную Историю, от ранчеро, которые свергли Испанское Иго, до Храбрых Патриотов, которые свергли Иго Уолл-стрита. Не возражаешь, если я буду звать тебя Джордж?
— Нет, пожалуйста.
— А ты зови меня «Крикун». Это Великий Триумф Нашей Великой Нации, Джордж: Мы Все Равны.
Я внезапно сказала:
— Относится ли это к искусственным людям, Вождь Тамбрил?
— А?
— Я спросила об искусственных людях; как те, которых делают в Беркли и Дэвисе. Они тоже равны?
— Гм… маленькая леди, вам не следует перебивать, когда говорят старшие. Но отвечу на ваш вопрос: Как может Человеческая Демократия быть применима к созданиям, которые Не Являются Людьми? Может ли, по-вашему, голосовать кот? Или машина «Форд»? Говорите.
— Нет, но…
— Вот так-то. Все Равны и Все голосуют. Но нужно где-то провести черту. А теперь заткнись, черт побери, и не перебивай, когда говорят умные люди. Джордж, то, что ты сделал сегодня — если бы этот идиот пытался убить меня — а он не пытался, помни об этом — ты не смог бы вести себя так, чтобы это лучше соответствовало Героическим Традициям Нашей Калифорнийской Конфедерации. Я Горжусь Тобой!
Тамбрил встал и вышел из-за стола, сцепил руки за спиной и начал прохаживаться — и я увидела, почему он казался выше, чем когда я видела его снаружи.
Он использовал что-то типа детского стульчика на высоких ножках, или, возможно, платформу. Когда он стоял без всяких обманных штучек, он был мне примерно по плечо. Казалось, он думает вслух на ходу. — Жорж, в моей официальной семье всегда есть место для человека твоей храбрости. Кто знает? — может настать день, когда ты сможешь спасти меня от преступника, который на самом деле захочет повредить мне. Я имею в виду иностранных агентов; мне нечего бояться Верных Патриотов Калифорнии. Они все любят меня за то, что я сделал для них, пока занимаю Восьмиугольный Кабинет. Но другие страны завидуют нам; они завидуют нашему Богатому, Свободному и Демократичному образу жизни, и иногда тлеющая ненависть вспыхивает насилием.
Он на секунду остановился, склонив голову, в священном поклонении чему-то. — Есть Цена Привилегии Служить, — торжественно сказал он, — но Цена, которую, со Всей Покорностью, нужно платить Радостно. Джордж, скажи мне, если тебя призовут отдать Последнюю Высшую Жертву, чтобы мог жить Глава твоей страны, стал бы ты колебаться?
