грубой оценке, весьма приблизительной аппроксимации и никогда не забывает вовремя приготовить обед. Но ей необходимо, чтобы ее ценили, говорили, что она хорошая девочка, и гладили по шерстке — тогда она будет визжать от удовольствия, как щенок. Но попробуй пренебречь ею, и она прольет на тебя суп, только чтобы привлечь твое внимание.
— Постараюсь быть осторожным, — согласился я.
— И ты будь осторожной, Минерва, потому что ее помощь потребуется тебе самой, точно так же, как ей твоя. Тебе известно куда больше, чем ей, я не сомневаюсь в этом. Но ты привыкла к роли главного бюрократа планеты, она же привыкла быть кораблем… и поэтому все твои знания перестанут чего-нибудь стоить, когда ты окажешься на корабле.
— Я могу учиться, — грустно ответила Минерва. — Я могу перепрограммироваться и освоить звездоплавание и вождение корабля — по планетной библиотеке. Я очень умная.
Лазарус вздохнул.
— Айра, тебе известна древнекитайская идеограмма слова «неприятность»?
Я признался в своем невежестве.
— И не пытайся догадаться. Она расшифровывается как «две женщины под одной крышей». Так что неприятности у тебя будут. Или у тебя, Минерва, ты умна, но если дело дойдет до общения с другой женщиной, ты окажешься глупой. Хочешь изучать многомерное космоплавание — отлично. Но не пользуясь библиотекой. Уговори Дору научить тебя. И не забывай, что ты умнее. Имей в виду — она любит внимание.
— Попробую, сэр, — ответила Минерва таким смиренным тоном, каким со мной разговаривала редко. — Дора сейчас как раз просит вашего внимания.
— Ох-ох! А в каком она настроении?
— Не в очень хорошем, Лазарус. Я не призналась, что знаю, где вы находитесь, поскольку согласно имеющимся у меня инструкциям, я не имею права обсуждать с посторонними дела, касающиеся вас. Но я приняла ее послание, не дав ей гарантии, что сумею вручить его по назначению.
— Правильно. Айра, в моем завещании предусмотрено, что Дора должна быть очищена от воспоминаний обо мне программными средствами, не затрагивающими ее способностей. Однако сумятица, которую ты затеял, вызволив меня из этого блошатника, приносит свои плоды, Дора проснулась, сохранив память, и она встревожена. Где послание, Минерва?
— Оно содержит несколько тысяч слов, Лазарус, однако семантически очень коротко. Вы хотите начать с резюме?
— О'кей, начнем с него.
— Дора желает знать, где вы находитесь и когда придете повидать ее. Все прочее — звукоподражание, семантическое «ничто», но насыщенное эмоциями в высшей степени, а также ругательства, бранные слова и оскорбления на нескольких языках…
— О Боже…
— …в том числе на одном неизвестном мне. По контексту и употреблению понятно, что смысл этих слов тот же — только еще крепче.
Лазарус прикрыл лицо ладонью.
— Дора опять взялась за арабский. Айра, дело обстоит гораздо хуже, чем я предполагал.
— Сэр, следует ли мне воспроизвести звуки, отсутствующие в моем словаре? Или вы желаете выслушать сообщение целиком?
— Нет, нет, нет! Минерва, разве ты умеешь ругаться?
— Лазарус, у меня никогда не было такой необходимости. Но мастерство Доры меня потрясло.
— Не осуждай ее: Дора попала в скверное общество — в мое то есть — еще очень юной.
— Могу ли я переписать сообщение в постоянную память? Чтобы уметь ругаться, когда понадобится?
— Я не даю разрешения. Если Айра пожелает научить тебя ругаться, он может сам это сделать. Минерва, можешь ли ты соединить меня по телефону с моим кораблем? Айра, лучше это сделать прямо сейчас — хуже не станет.
— Лазарус, если вы хотите, я могу устроить стандартный телефонный разговор. Но Дора могла бы переговорить с вами прямо по дуо, которым пользуюсь я.
— О! Отлично!
— Подключить к голографическому сигналу? Или вы хотите ограничиться только звуком?
— Достаточно звука… более чем достаточно. Ты тоже будешь следить за разговором?
— Если вам угодно, Лазарус. Но, если вы хотите, разговор может состояться приватно.
— Не отключайся, возможно, мне понадобится рефери. Включай.
— Босс? — Такой голос мог бы принадлежать застенчивой девчонке с тощими коленками, без грудей и с огромными трагическими глазами.
— Я здесь, детка, — отозвался Лазарус.
— Босс! К чертям твою тощую, проклятую душонку! Что это значит? Сам куда-то сбежал, а мне ни слова! Из всех твоих вонючих, грязных…
— Заткнись!
Застенчивый девичий голос снова нерешительно произнес:
— Да-да, шкипер.
— Куда, зачем, когда и на сколько я тебя оставлю — не твоего ума дело. Твое дело — водить корабль и содержать дом в порядке.
Я услыхал, как кто-то шмыгнул носом, словно утирая слезы.
— Да, босс.
— Я полагал, что ты спишь. Ведь я сам укладывал тебя.
— Меня разбудила странная леди.
— По ошибке. Но ты была с ней груба.
— Да… я перепугалась. Действительно, босс, я проснулась, решила, что вы вернулись домой… но нигде не нашла вас. А она пожаловалась?
— Она передала мне твое послание. К счастью, твоих слов она не поняла — по большей части. Но я понял все. А что я говорил тебе о том, что нужно быть вежливой с чужими?
— Извините, босс…
— Извинениями сыт не будешь. А теперь, восхитительная Дора, слушай меня. Я не сержусь, тебя разбудили по ошибке… ты была испугана и одинока, поэтому забудем обо всем. Но ты больше не должна так разговаривать, тем более с незнакомцами. Эта дама мой друг и хочет стать другом и тебе. Это компьютер.
— Действительно?
— Как и ты сама, дорогуша.
— Значит, она не могла повредить мне? Я-то уж решила, что она забралась внутрь меня и чего-то выискивает. И я начала звать вас.
— Она не только не могла тебе повредить, она не хотела этого. — Лазарус чуть возвысил голос: — Минерва! Включайся, дорогая, и объясни Доре, кто ты.
Зазвучал спокойный и умиротворяющий голос моей подруги:
— Дора, я — компьютер. Друзья зовут меня Минервой. Надеюсь, что я разбудила тебя. Я бы тоже перепугалась, если бы меня разбудили подобным образом.
Минерва ни разу не засыпала за все сто лет, которые существует. Отдельные ее части отдыхают по какой-то неизвестной мне схеме… но как целое она бодрствует. Или же просыпается в том миг, когда я к ней обращаюсь.
— Здравствуй, Минерва, — ответила корабельная машина. — Извини, что тебе такого наговорила.
— Если ты и сказала что-то, я ничего не помню, моя дорогая. Я слушала послание, которое передавала твоему шкиперу. Но теперь оно уже стерто из памяти. Что-нибудь личное, я полагаю?
Говорила ли Минерва правду? До встречи с Лазарусом я бы осмелился утверждать, что эта машина лгать не умеет, теперь я уже не уверен в этом.
