ст. 2. И север, великий Север пошел. Встали титаны лесные, приветствуя Вечность. Эскимос запел о Вечности. Шаманы плясали в пустынях Сибири.
ст. 3. Молитвенно, тихо пытаются справить вечерние зори.
ст. 4. Но тщетно. Потухли пожары.
ст. 5. Лежал холодный отблеск. Синие тучи в вечерней печали застыли.
ст. 6. И холодно, больно… Упорные дубы стоят, изломавшись в вершинах. Неверные тени на небе полярном играют.
ст. 7. Зазвенели льды Севера. Переполнилась Чаша. Что было жизнью, промчалось сном. Стало спускаться
ст. 8. Ужаснулись цари земные. Костенели в сугробах.
ст. 9. Дух отлетел от земли. Она стала бесплодна.
ст. 10. Вон только где-то прозвучит что-то намеком о нездешнем. Вон что-то блеснет и исчезнет, и нет «его».
ст. 1. Даль снега ровная, унылая. Серая мгла в небесах — гладкая, печальная.
ст. 2. А между землею и мглою «каркающий».
ст. 3. Кто-то прокаркал счастье свое.
ст. 4. Никогда не проглянет солнце. Никогда не шумит ветер. Никогда не слышу песни людской. И нигде не вижу человека.
ст. 5. Только одни песни, только одни звуки — страшные, но старые, знакомые:
ст. 6. Это — поле ледяное, осребренное малокровным месяцем. Это — крик гаги прискорбный с утеса
берегового. Это — северный медведь из-за сугроба глубокого. Это — говор лавин в облаках.
ст. 7. Льды плывут, угрожая, сверкая; льды плывут, как равнины гладкие, как башни великие…… Льды плывут.
ст. 8. И вдали фонтаны… И киты играют на море полярном.
ст. 9. Такова печать свинцовой бесконечности. Жизнь замерзла в холодную ночь.
ст. 10. В сугробе костенеет дитя, вспоминает о прошлом дитя —
ст. 11. Некому пригреть старого. Ни защитить от мороза его.
ст. 12. О! набили люди сундуки мудрости.
ст. 13. О! вернули рай.
ст. 14.
ст. 15. Пляшет мир пляску погибших надежд. Хохочет Осень смехом совести горьким.
ст. 16. Словно град этот хохот. Словно градины — эти зубы!
[ст. 1. Осиянный, пророчествую.]
ст. 1. Бегут века. Планетные системы меняют свое направление*. Жизнь в одинокой комнате.
ст. 2. Почему
ст. 3. Други, где я? Нет меня. Отыщите меня.
ст. 4. Века бегут. Планетные системы меняют свое направление. Жизнь в одинокой комнате.
ст. 1. Лечу над замерзшей страной. На крыльях Орла. Его клекот одинок, странен.
ст. 2. Дикие ужасы надо мной, дикие ужасы подо мной.
ст. 3. Сосновые леса безумно шумят и кивают. Где-то вспыхивает сияние Севера. Звенящий Серп в мгле перистой. Звенящий Серп под вуалью.
ст. 4. Ах, Господи, где же страны восточные?
ст. 5. Но Бог задернулся тучей.
ст. 6. Ни Ангела на небе. Ни звездочки.
ст. 7. Иногда вспыхнет огонек и погаснет. Это Святой мелькнет и погибнет.
ст. 8. Вижу зверей. И ни одного человека, ни одного человека!
ст. 9. Страшные знаки Демона.
ст. 10. Летим далее и далее.
ст. 11. Жалобный вопль жаждущих света проносится мимо нас к месяцу — месяц холоден.
ст. 12. И вопль разрешается криком тупой ярости. И все разрешается болезненным стоном.
ст. 13. На ужасе сидит птица: кричит и рыдает: «Ведун обратил людей в нежитей».
ст. 14. Но пролетаем. [Летим далее и далее.]
ст. 15. В узкой пещере, озаренной волшебными огнями, сидит знахарь морозящий, сидит ведун морозящий, оглохший от тишины, ослепший от мрака.
ст. 16. Это он заморозил мир. Он поднял руку на Ома Всесильного.
ст. 17. Он украл книгу престольную. Он порывается прочесть хоть слово из книги престольной.
ст. 18. Но погасли волшебные огни. Мертвящий холод сильней заструился у рог холодного месяца.
ст. 19. И хрипло каркнул мудрец поганый от ужаса, во мраке.
ст. 20. Слова его страшные: летели они, как медные удары.
ст. 21. И еще раз каркнул старец от ужаса…
ст. 22. …И откликнулись… Словно волки вдали…
ст. 23. Деревья взревели о новых временах… Откликнулось… Словно волки.
ст. 24. О, нет ничего настоящего… О, из настоящего все тронулось с места… Все не на месте.
ст. 25. И летим… И летим. Проходят века. Планетные системы меняют свое направление.
ст. 26. Вдали бесконечные, как жизнь, песни. Пески из невидимого мира. Никто не знает, где они; но они как голос мятели в трубе.
ст. 27. И жалость пела в груди моей: «Братья мои, возлюбленные мои, что сталось с вами!»
ст. 1. Но… рассекает ворон ледащий серую мглу над умершей равниной. Но… рассекает мудрец ледащий серую мглу над равниной усопшей.
ст. 2. Чудо! Осень градовая бежит — та, что стала старухой, бежит.
ст. 3. Чудо! Кто-то проливает яркий луч света.
ст. 4. Вот все, что небеса сделали! Кто-то пролил луч света — вот все, что было от неба. И опять жизнь одна, и без помощи с неба.
ст. 5. Мудрец, кощей, ведун, страдалец!
ст. 6. И встает… Трясясь от мороза, старости… бежит… хрипло шамкая… Говорит новые слова…
ст. 7. …
ст. 8. …Как труба херувима… Как «глас вопиющего в пустыне» летят новые слова… Чу! кричит в пустыне…
ст. 9. …
ст. 1. Простуженные сбегаются на зов среди усопших степей. Синяя дымка сгущается на горизонте — признак весны.
ст. 2. Прибежали. Тают снега. Темно-синяя дымка — признак весенней иллюзии.
ст. 3. Как труба херувима… Как глас вопиющего в пустыне…
ст. 4. А многоведун говорит: «Братья — велика ошибка наша, что мира нет. Есть мир; и он — борьба за наслаждение; цель всего — наслаждение».
ст. 5. И слыха́ли братья. И услышав, поверили братья.
ст. 6. Верил сам.
ст. 7. Медный Ужас! Печать Вавилона нечистого!