— Всего вам доброго. «До свидания» не говорю, так как неизвестно, увидимся ли мы с вами когда- нибудь. Поэтому я желаю всего доброго и надеюсь, что вам хотя бы не слишком часто придется сталкиваться со всем тем, о чем я вам рассказывал.
— А вы что же, в ресторан не пойдете?
— Нет. На этот счет мне даны достаточно ясные указания.
— Но…
— Да, но… Как я его узнаю? В этот час там, наверное, полно народу.
— Вы подойдете к метрдотелю и спросите столик, заказанный фирмой «Зибеншу». Кроме того, я сам его не знаю. Хотя нашего человека, па еще начальство, я бы наверняка вычислил, сиди там сейчас хоть сотня мужиков более или менее солидного вида. Но… — он с сожалением развел руками: — Вам придется идти одному. Кроме того, он и сам вас узнает, потому что вы с ним знакомы. Так мне сказали.
— Откуда же я могу его знать?
— Вопрос не ко мне. Так что — всего доброго, господин Крегель.
— Всего доброго, — отозвался Крегель вслед удаляющемуся д-ру Шнапслеру.
В ресторан он входил с очень странным чувством. Для начала он решил сдать в гардероб плащ.
— У вас заказано? — спросила гардеробщица. — А то свободных мест уже нет.
— Фирма «Зибеншу», — сказал Кессель. Гардеробщица сверилась со списком — А-а, да, — сказала она наконец. — Второй столик направо от входа.
За столиком сидел дядюшка Ганс-Отто.
В первый момент Кессель здорово растерялся. Он подумал — как он сформулировал это позже, у Вермута Грефа, анализируя тот бурный поток мыслей и эмоций, который буквально захлестнул его при виде дядюшки Ганса-Отто Вюнзе, встающего ему навстречу, причем столик чуть не опрокинулся под напором его кругленького брюшка: дядюшка сидел спиной к стене, так что не стул подался назад, а стол — вперед, — он подумал, что это какая-то нелепая случайность: прийти в «Шварцвельдер» на встречу с большой шишкой из БНД и напороться на неизвестно как забредшего туда дядюшку Ганса-Отто. То, что дядюшка Ганс-Отто и мог быть той самой шишкой, пришло ему в голову, лишь когда тот спросил:
— Так ты, выходит, и не догадывался?
— Нет, — сознался Кессель, — вот уж бы никогда…
— Садись, садись, — пригласил его Ганс-Отто, — вот тебе меню. Давай-ка поедим хорошенько, как тогда во Франции. До отвала. Как тот ресторан-то назывался? «Шато…» Не помню. Ты, главное, поешь как следует. За все платит фирма, — добавил он вполголоса.
— Что-нибудь на аперитив? — спросил официант.
— Разумеется, — ответил дядюшка. — Принесите нам приличного сухого шерри.
— Значит, ты и есть та большая шишка? — тоже вполголоса спросил Кессель, листая меню.
— Называй меня Винтерфельд, — шепотом сообщил дядюшка Ганс-Отто. — Это моя кличка, когда я инспектирую филиалы и езжу на такие встречи. В Пуллахе я фигурирую как Вальтер. А ты у нас теперь кто?
— Крегель, — сказал Кессель.
— Ах да, правильно, — вспомнил дядюшка. — я же читал отчет. Официант принес херес:
— На здоровье!
Ганс-Отто отложил меню, в которое и не заглядывал, и обратился к официанту:
— Погодите, — Он прикрыл меню Кесселя раскрытой пухлой ладонью, придавив его к столу — Меню — это ерунда, — сказал он, — Зачем меню? В хорошем ресторане есть все, чего только может пожелать душа клиента.
Молоденький официант, принесший херес, польщенно улыбнулся; точно так же был польщен и второй, постарше, подошедший следом. Он тоже улыбнулся, но во взгляде у него промелькнула озабоченность: мало ли какие гастрономические фантазии придут клиенту в голову?
— Можно, я закажу за тебя, племянник? — спросил Ганс-Отто — Если есть какое-то блюдо, которого ты сегодня не хочешь, скажи сразу. Или останови меня, когда я буду заказывать. Значит, так. Официант! У вас есть косуля? Но нам, конечно, не целую косулю, а только вырезку.
— Есть, — оба официанта облегченно вздохнули и слегка поклонились.
— …С крокетками, овощами и прочей требухой — ясно?
Официанты улыбнулись.
— А перед этим супчик какой-нибудь типа «Леди Керзон», а в промежутке… Форельки копченые у вас есть? Отлично. Дайте нам по две штучки. А перед самой косулей еще по ма-аленькому такому, скромненькому омлетику, хорошо?
— А пить что будете?…
— Вот тебе и раз! — возмутился дядюшка Ганс-Отто, — Прямо хоть директора вызывай. Вы что, в первый раз меня видите?…
— Бутылочку «Дом Периньон»? — догадался старший.
— Молодец, — смилостивился дядюшка и отдал официанту обе папки с меню.
Устроив свои телеса поудобнее, дядюшка Ганс-Отто пригубил херес и произнес:
— Бывают минуты, когда понимаешь, как все-таки удивительно хороша жизнь! Особенно когда не ты за это платишь, — и рассмеялся.
— Вот, держи, — протянул он Кесселю закрытый конверт. — Тут адрес конторы, где ты начнешь работать с первого числа. Это будет… Сегодня у нас вторник?
— Да, — сказал Кессель. — Это будет пятница.
— Ну, в пятницу никто не начинает, — махнул рукой дядюшка, — значит, в понедельник.
— Я могу и в пятницу, — возразил Кессель — Честно говоря, мне даже интересно.
— Хорошо, давай в пятницу. Работа там непыльная, насколько я знаю, и коллектив хороший.
Подали суп.
— М-м, — обрадовался дядюшка Ганс-Отто, — какой суп! Ты только попробуй. Вообще это почти экологическое преступление, потому что суповых черепах осталось уже совсем мало. Через пару лет ловить их наверняка запретят. Так что ешь, пока дают. Я всегда говорю: ешьте, ребятки, налегайте на бифштексы, ибо недалек тот день, когда вас будут кормить одними водорослями. Я-то к тому времени, Бог даст, уже отъем свое.
Официант разлил шампанское.
— Твое здоровье, дорогой племянник. Место тебе и в самом деле подобрали хорошее. Кроме того, им, конечно, изящно намекнули, что ты мой родственник. Твое здоровье! Говорить они, само собой, ничего не будут, но обращаться с тобой будут соответственно.
После форели Кессель спросил, почему же все-таки дядюшка Ганс-Отто решил оказать ему такую услугу, хотя на самом деле он ему даже не родственник?
— Да ты погляди на себя, племянник! — воскликнул дядюшка Ганс-Отто. — Тут даже слепому за версту и то видно, в какой ты попал переплет с этим чертовым ребенком! Как ее зовут, кстати?
— Керстин.
— Керстин — машинально повторил дядюшка и принялся за омлет с сыром, оказавшийся не таким уж маленьким, и, пока трое официантов учиняли у стола самую настоящую ритуальную пляску, раскладывая, разрезая и фламбируя косулью вырезку, добавил: — Жуткий ребенок, эта ваша Керстин! Видя, как ты с ней мучаешься, я сказал себе: бедный парень, этот Кессель, его надо срочно вытаскивать, иначе ему каюк. Да уж!
Появился директор ресторана. Он подошел и сердечно поприветствовал Кесселя и дядюшку Ганса- Отто. Ритуальный танец закончился, и старший официант продемонстрировал дядюшке готовое блюдо.
— Неплохо, неплохо, — констатировал дядюшка. — Если вы теперь нам его не только покажете, но и разложите по тарелкам, будет еще лучше.
— Слушай, — сказал Кессель, — можно, я скажу тебе одну вещь?
— Валяй.
— Я тебе очень благодарен, и… Честно говоря, я не понимаю даже, как ты сумел все это заметить.
