шрамом обращается к кому-то третьему. И, видимо, этот третий стоял у меня за спиной.
Я резко обернулся, уклоняясь от удара ножа. Широкое лезвие со свистом пронеслось мимо меня, увлекая Зяблика за собой.
— Стреляй, Шрам! — Закричал автоматчик, поднимая мою М16. — Мочи урода.
Услышав это, я схватил нападавшего со спины Зяблика за рукав, втолкнув его в промежуток между мной и двумя вооруженными мародерами.
— Уйди с линии огня, Зяблик. — Прокричал Шрам, вскидывая винторез. — В сторону!
Не дождавшись реакции, он нажал на курок. Пуля прошла по касательной, разрывая куртку подмышкой у мародёра, и впилась мне в руку чуть выше локтя.
Я отреагировал молниеносно: выхватил из руки Зяблика нож, толкнул его на очередной залп винтореза, и кинулся на автоматчика.
Потеряв равновесие, Зяблик полетел на Шрама, но, встретившись с пулей, предназначавшейся мне, рухнул на землю.
Оглушенный выстрелами, я в прыжке нанёс автоматчику сильнейший удар ножом в грудь, упал, перекатился за спину ошарашенного противника, уходя от очередной пули из винтореза, выхватил из его кобуры пистолет Макарова и дважды выстрелил в сторону Шрама, но тщетно.
Матёрый сталкер играючи ушел от пуль, выпуская в меня длинную очередь. Увернуться я не успел. Тело будто обожгло, и я упал, хватая ртом сырой сентябрьский воздух. Несколько минут мой слух улавливал чьи-то голоса, прежде чем меня накрыла тьма…
— Ты как, босс? — Говорил хриплый голос.
— Нормально. Кран, Бубен, берите Зяблика и пошли. Волчок, оставь Комара. Ему уже не помочь…
Очнулся я, когда небо стало розоветь, а горячее солнце клонилось к закату. Попробовал пошевелиться, но острая боль пресекла мою попытку. Я оглядел красноватые облака, покорёженные стены АТП на горизонте, и вновь отключился.
Раз пять ко мне возвращалось сознание, сменяя беспамятство. Наконец перед глазами перестали плясать тени, и в голове прояснилось.
Я приподнялся с холодной земли и замер от ужаса. В нескольких метрах от меня огромный псевдопёс кромсал зубами кровавое месиво, отдалённо напоминающее автоматчика по кличке Комар.
Лишь нож, загнанный мной по самую рукоять в грудь мародёра, отличал его от куска свежего мяса.
Я вновь пошевелился, ощупывая пробитый бронежилет. А чего я ожидал? Винторез с лёгкостью пробивает экзоскелет Монолитовцев, сбивает вертолёты и валит с ног псевдогигантов, а бронежилеты пробивает навылет с расстояния в полтора километра.
Я вновь прокрутил в голове диалог Шрама со своими людьми, и переключил внимание на ужинавшего пса. Видимо до меня псу не было дела, пока перед носом лежала гора мяса. А что будет, когда он доест Комара, или ему просто надоест холодное мясо? Разумеется, он переключится на меня.
Не успел я обдумать эту мысль, как пёс поднял глаза, и встретился со мной взглядом. Внутри у меня всё похолодело, когда, приминая сухую траву, пёс переместился чуть вправо, готовясь к прыжку.
Говорят, когда человек находится в шаге от погибели, вся жизнь проходит у него перед глазами. Ничего подобного. Я видел лишь холодный взгляд пса. Только теперь я понял тех пьянчуг из бара. Не каждый выдержит, увидев сто килограммов живой смерти в метре от себя… Пёс остановился, смерив меня взглядом. А ведь о нём Артур говорил просто — маленькая зверушка. Каковы же тогда остальные?…
С клыков мутанта закапала загустевшая кровь. Он вновь подался вперёд и прыгнул. Одновременно с ним я собрал все силы в кулак и последним рывком достиг ножа, вонзённого в останки Комара. Я перекатился на спину, и выставил нож перед собой. В этот момент гигантская туша чернобыльского пса обрушилась на меня, будто могильная плита.
Я попытался высвободить руку с ножом для удара, но пёс зарычал, открывая гигантскую пасть. Вот и всё. — Подумал я, закрывая глаза, но внезапно туша монстра обмякла, и я увидел, как по животу чудовища расплывается кровавое пятно. Вдалеке что-то щёлкнуло, и мутанта вновь передёрнуло. Это стреляли из «Вала».
Я освободил правую руку, сжимавшую нож, и дважды ударил умирающее создание. Пёс заскулил, дёргаясь в конвульсиях, и, наконец, навсегда закрыл налитые кровью глаза.
— Этот не считается… — Услышал я чей-то голос.
— Как это не считается?
— А вот так…
Сталкер осёкся, удивлённо тыча пальцем в сторону лежащего человека с ножом.
Я оглядел незнакомцев. Тот, что первым меня заметил, и теперь с удивлением разглядывал, был невысокого роста, с аккуратной бородкой. На плече сталкера висел автомат «вал». Второй нёс с собой «М16». Он был высокий, и настолько худой, что напоминал высушенную мумию.
— Лич. — Проговорил бородач. — Доставай «серп». Этот ещё живой.
Худощавый Лич покопался в рюкзаке, и протянул товарищу маленький светящийся камень. Без лишних слов бородач отобрал у меня нож, отбросил подальше мёртвого псевдопса и начал расстёгивать пробитый пулями бронежилет.
— Говорил же я тебе, Лич, этот пёс не считается. — Проговорил бородач, и, обращаясь ко мне, добавил:
— Задержи дыхание, парень.
Я послушно сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Сталкер поднёс к моей груди светящийся камень, и резко ударил об него ножом. Внутри камня что-то вспыхнуло, и свечение прекратилось.
— Можешь дышать. — Проговорил бородач, откидывая камень в сторону. — Наверное, есть хочешь?
Я кивнул.
— Тогда присоединяйся к обеду. — Проговорил он, расстилая возле одинокой ели плащ-палатку, и составляя на неё банки с консервами.
Я приподнялся, и, о чудо, боль отступила. Потрогал рукой окровавленную футболку, я вместо привычной булькающей массы нашарил аккуратный шрам.
— Удивлён? — Бородач улыбнулся.
Я опять кивнул.
— Мы этот артефакт надыбали на Ростке. Лечит он всё подряд, разве что покойников не воскрешает. Щас зарядится от вон той аномалии. — Он указал на небольшой холмик около камня. — И снова начнёт всех лечить.
Мы сели за импровизированный стол.
— Спасибо, что помог. — Проговорил я, отправляя в рот кусок хлеба. — Умер бы я здесь.
