– Стащил королевское ожерелье, – закончил за него Калеб. – Я заподозрил, что ты замешан в этом деле, как только услышал новость. Единственное, что меня удивляет, так это то, что тебя до сих пор не поймали, – лицо Калеба стало напряженным и мрачным, но в глазах прыгали озорные искорки. – И сколько на черном рынке, Обри?
– Крупный куш, – самодовольно ухмыльнулся Фаррингтон. – Я все организовал для перевозки ожерелья на Мартинику. Я плыву с тобой, Калеб, чтобы защитить свой капитал.
– Очень мило с твоей стороны, – холодно заметил Калеб. – Я почему-то ожидал этого. А сейчас скажи, где находятся драгоценности. На тот случай, если с тобой что-нибудь случится. Сам понимаешь, море преподносит массу сюрпризов. Будет жаль, если такая дорогая вещь затеряется…
– Ты меня разочаровываешь, Кэл! Я никогда не раскрываю карт до конца.
– Хорошо, старый мошенник. Пока оставь при себе свою маленькую тайну, но помни: в тот день, когда я захочу получить ответ, ты выложишь мне все как на духу.
– Похоже, это честная сделка, – вкрадчивым голосом проговорил Фаррингтон, теребя в руках свою новую элегантную шляпу. – Ты очень добр, Кэл.
Обри повернулся, чтобы уйти, в его животе заурчало от облегчения: к этому моменту Уэзерли уже благополучно прибыл на корабль в рундуке.
– И последний вопрос, Обри. Доли равные. Согласен?
– Как скажешь, Кэл. Равные доли – значит равные.
– Тогда ты не будешь возражать и подпишешь этот маленький документ в надлежащем месте? продолжил Калеб, протягивая Фаррингтону бумагу и перо. – На плаху идут не только пираты-головорезы… Это мой корабль, а я капитан. Мы понимаем друг друга, Обри… старый друг?
– Отлично! – Фаррингтон улыбнулся, поставил на документе свою подпись и вышел из каюты.
«Жаль, что в молодости я не научился плавать, – Обри терпеть не мог холодную черную воду, – ну, до этого дело не дойдет!» – думал он, направляясь в каюту, которая должна была стать его домом на время плавания. Обри необходимо было выпить рюмочку-другую, а может быть, и третью, чтобы прийти в себя. Делить сокровище пополам было глупо, на три части – совсем для слабоумных. Победителю достается все – вот как должно быть, но… это невозможно. Правда, выход есть: надо придумать, как устранить Уэзерли, и его долю – третью часть, разумеется, – отдать Кэлу как половину, вот тогда умница Обри Фаррингтон останется в выигрыше!
В ту минуту, когда Фаррингтон покинул каюту, лицо Калеба расплылось в широкой улыбке. Кого старик задумал одурачить? Калеб мог завладеть драгоценностями немедленно, если бы захотел. Разгадать секрет Обри было несложно. Где еще, как не на себе, он стал бы хранить сокровище? А эта щегольская шляпа с пером? Лучший тайник тот, что у всех на виду!
Рэн сидела тихо, пока Лотти дремала в кресле-качалке. Девушка удивлялась самой себе: она не испытывала никакого душевного волнения, несмотря на исключительные обстоятельства. Она отправлялась в путешествие под вымышленным именем, в одежде, украденной бог знает где, на корабле своего сводного брата, который не должен знать, что Рэн находится на борту. У нее с собой колода крапленых карт, благодаря которым можно мошенничать, сто фунтов и мешочек с драгоценными камнями, спрятанный на груди. Она обманулась в Малькольме, была изнасилована и чуть не погибла; Сирена и Риган – самые дорогие сердцу люди – потеряны навсегда. Она собирается на новую землю, наводненную дикими индейцами. «Почему же все это случилось?» – спрашивала себя Рэн. «Потому что я была дурой», – отвечала она, глотая слезы. Девушка ощущала некоторую уверенность от сознания того, что она всегда может положиться на Калеба. Без сомнения, он не откажет ей в помощи, если таковая потребуется. Рэн вытерла глаза тыльной стороной руки и осмотрела грязную комнату.
Так она жила в детстве. На самом деле девочка жила и похуже до того, как Лотти нашла ее и забрала к себе. Но те дни, когда она спала в кучах мусора, чтобы не замерзнуть, давно прошли, и теперь Рэн стоит на пороге новой жизни на новом месте. Ей придется рассчитывать только на собственные силы. Она хорошо усвоила урок, преподнесенный жизнью, и больше не доверится никому. Пусть этим занимаются дураки. Она доверяла Саре и Малькольму – и посмотрите, что с ней стало! Сирена с Риганом верили в нее – чем она отплатила? А этот негодяй Калеб, который пытался соблазнить ее в саду? Зря она не покалечила его так, чтобы он никогда больше не смог злоупотребить доверием женщины. Рэн мысленно поместила Калеба в ту же категорию, что и Малькольма, а потом и вовсе перестала думать о нем.
Стул, на котором сидела Рэн, громко затрещал, когда она попробовала устроиться поудобнее до прихода Сида. Девушке очень хотелось подождать его на улице, но Лотти не разрешила. Сегодня было полнолуние, хотя сквозь грязное окно не проникал ни один лучик лунного света. Вдруг Рэн заметила целую колонну муравьев, марширующих по столу и облепивших ломоть хлеба на разбитой тарелке. Хлеб словно ожил, и за считанные секунды от него остались только крошки. «Им тоже нужно есть, – подумала Рэн, – они должны жить, как и я». Ножки стула снова затрещали, когда девушка повернулась и посмотрела на дремлющую Лотти. Как может ее давняя подруга жить в таких условиях?
– Потому что никогда не знала ничего другого, – вслух пробормотала Рэн.
Барт и остальные тоже не знали другой жизни. Они существовали по принципу: делать все возможное, чтобы выжить, а если подвернется случай и повезет – снимать сливки.
– Проклятие! – процедила сквозь зубы Рэн.
Она пожила среди мусора и успела вкусить сладкой жизни. Ей совсем не хотелось жить так, как в детстве. И с этого момента девушка твердо решила снимать только сливки.
Тихо открылась дверь, и в щель первым прошмыгнул рыжий кот. Он забрался на колени к Лотти и удобно устроился на ее грязных юбках. Сид слегка кивнул. Первой встала Рэн, а за ней Лотти. Ни одна из женщин не проронила ни слова. Рэн, не оглядываясь, последовала за мужчиной на улицу. Она знала, что Лотти беззвучно плачет, покачивая на руках кота. Но у Рэн ван дер Рис уже не осталось слез, чтобы плакать.
– Хочу подарить тебе на счастье мой талисман, – сказал Сид, протягивая девушке кусок свиного уха, когда они торопливо шли по темной улочке.
Рэн с улыбкой приняла подарок.
– Я буду беречь его и молиться, чтобы он приносил мне удачу, как и тебе.
Больше Сиду нечего было подарить Рэн, и оба знали, что талисман не принес ему никакой удачи, иначе
