язвительно добавила: – Я уже в состоянии выдержать ваш допрос, милорд. Задавайте свои вопросы.
Колин продолжал разглядывать ее с каким-то странным интересом.
– Это не допрос, Анабелла. Думаю, резонно было бы узнать причину нашего хитроумного заговора, поставившего под угрозу репутацию жены моего лучшего друга и причинившего вам немало неудобств.
Анабелла наконец поняла, чем рисковала леди Фолкхем, ввязавшись в авантюру с участием актрисы, и ее охватило чувство вины перед благородной женщиной.
Потупившись, она признала:
– Что ж, это вполне законное желание.
– Тогда начнем с вопросов, которые напрашиваются сами собой. Хотите ли вы, чтобы я и впредь защищал вас от притязаний короля?
– Если… если вы сумеете найти способ защиты, который приемлем для меня… я с благодарностью приму вашу помощь.
– Превосходно, – Колин оперся бедром о стол и скрестил руки на груди. – Если я возмусь помогать вам, мне необходимо знать, почему вы побоялись лечь в постель с королем? Говорите, пожалуйста, правду.
«Вот, оказывается, как начинаются допросы», – подумала Анабелла и с напряженной улыбкой ответила:
– Мне казалось, причина вам уже известна. Я девственница. Так, во всяком случае, утверждали вы сами.
Глаза его вспыхнули.
– Да, но даже девственные актрисы не отказывают королю. Любая актриса почтет за счастье побывать в постели Его Величества в надежде привязать его к себе, а может быть, и родить от него ребенка.
Анабелла признавала правоту его слов, но, не справившись с собой, передернулась от отвращения. Она отвернулась к окну, подставив горящие руки под струящуюся с улицы ночную прохладу, и тихо сказала:
– В мои цели это не входит.
Колин отошел от стола и приблизился к ней.
– Но почему? Я не могу понять почему.
Анабелла только молча покачала головой. Разве можно объяснить, каково быть незаконнорожденной дочерью, которая всю жизнь терпит мучения за чужой грех? Как ответить ему, не рассказав, что прошлое призывает к отмщению ее отцу, который, вполне возможно, приятель Колина?
Но все же она обещала открыть свою тайну, поэтому она должна хоть что-то ему рассказать, ведь он свое обещание уже выполнил.
Видя, что она медлит в нерешительности, он заговорил вновь уже более резко:
– Если вы боялись боли, то совершенно напрасно. Узнав, что вы девственница, король был бы с вами нежен.
Едва заметный оттенок подозрительности в его голосе подействовал на нее, словно неожиданный удар. Вздрогнув, она резко обернулась и, сверкая глазами, выпалила:
– Да?! А потом что бы я делала? Носила бы, подобно многим другим, девять месяцев в чреве его ублюдка?
Вопль этот вырвался у нее непроизвольно, и уже в следующую секунду Анабелла в ужасе прикрыла рот рукой. Господи! Он же может принять это на свой счет и смертельно оскорбиться! Она была сейчас готова отдать все на свете, лишь бы вернуть свои слова обратно.
Колин замер. Глаза его потемнели, предвещая бурю. Слова Анабеллы и вправду напомнили ему прошлый разговор о бастардах.
– Сдается мне, что я совершенно неверно понимал причины вашего поведения, – мрачно произнес он.
– О нет… поверьте, я готова язык себе откусить… Колин, я ведь и сама незаконнорожденная. Я не знаю, кто мой настоящий отец. Это принесло мне столько страданий… я не хочу, чтобы мой ребенок пережил что- нибудь подобное, – девушка отвернулась, чтобы скрыть хлынувшие ручьем слезы.
Анабелла пыталась подавить сотрясавшие ее рыдания, не желая обнаруживать свою слабость. Колин шагнул к ней и положил руку ей на плечо, а другой рукой обнял за талию и привлек к себе. Она хотела высвободиться, но у нее не было сил. Ей хотелось лишь, чтобы он хотя бы немного утешил ее.
Словно угадав мысли Анабеллы, Колин погладил ее по голове, поправил упавшие на лицо волосы:
– Успокойся, не надо плакать.
Его голос был так нежен и ласков! О, почему человек, которому она была готова отдать свою невинность, был именно тем, кому она больше всего боялась доверить свое прошлое?
И все же ей очень хотелось открыться Колину. Не думая, чем это может для нее кончиться, девушка прижалась мокрой щекой к его руке:
– Колин, прости меня… за грубость. Я только потом узнала, что ты… Ну, в общем, ты меня понимаешь. Поверь, я глубоко сожалею о случившемся.
– Я тебя понимаю, как никто другой, – он прижался лицом к ее волосам.
Анабелла задрожала и снова начала всхлипывать.
Преодолевая смущение, она повернулась к нему лицом:
– Теперь ты понимаешь, почему я боялась… лечь с королем… и… и с любым другим мужчиной. Ты прав,
