Колин еще на шаг приблизился к ней, и расстояние, разделявшее их, сократилось до дюйма.
– Если ты так жаждешь сохранить невинность, то зачем же пошла в актрисы?
Анабелла глубоко вздохнула, проклиная в душе его проницательность. Вопросы Колина все более и более приближались к тому, что она хотела от него утаить. Но она до сих пор надеялась ответить, не выдавая самого главного.
– Мои родители недавно умерли, оставив меня без средств к существованию. У Чэрити есть друг в театре, и она подумала, что здесь мы по крайней мере сможем прокормиться. Поэтому мы с ней приехали в Лондон. А спустя некоторое время мне понравилось актерское ремесло, говорят, у меня неплохо получалось, и я решила остаться. Театр заменил мне родной дом.
– Ты и сейчас так считаешь? – небрежно поинтересовался Колин.
– Да, конечно.
Анабелла попыталась отодвинуться от него, но он обнял ее за талию, притянул к себе и прошептал на ухо, щекоча его губами:
– Почему ты меня боишься? Опасаешься, что я награжу тебя незаконнорожденным ребенком?
Ей хотелось закричать: «Нет! Это из-за того, что ты знаком с моим отцом и можешь выдать ему мои планы».
Но она не посмела сказать ему правду.
– Я не хочу, чтобы вы раскрывали мою уловку всяким повесам, – прошептала Анабелла, потупясь. – Если они узнают, то будут охотиться за мной, как гончие за зайцем.
Колин покачал головой и прикоснулся к ее щеке.
– Обещаю, что за тобой не станут больше охотиться, особенно после того, как в свете станет известно о нашей связи. А я постараюсь, чтобы о ней узнали как можно скорее. Отныне я буду единственным, кто за тобой охотится.
Голос его был хрипловатым, самоуверенным и… безумно соблазнительным. Анабелла подняла голову, взглянула на него и моментально поняла, что этого делать не следовало. Колин взял ее за подбородок и потянулся к ее губам.
Она хотела отпрянуть назад, боясь, что едва их губы соприкоснутся, тело ее затрепещет, а погруженный в сладкую истому разум станет бессильным. Но почему-то получилось, что хотела она одного, а сделала совсем другое. Анабелла позволила себя поцеловать.
Колин прижал ее к себе и, продолжая поцелуй, стал нежно поглаживать ее плечи, спину, потом слегка отодвинулся, и его рука легла ей на грудь.
Сладкий восторг охватил девушку. Ей казалось, что еще мгновение – и она не вынесет обрушившихся на нее ощущений. С тихим, почти беззвучным стоном Анабелла обвила руками шею Колина.
«Боже, я не должна позволять ему ласкать себя», – мелькнуло у нее в голове, но разгорающееся в крови желание унесло эту мысль прочь.
Она жаждала ласк. Ей страстно хотелось прикасаться к коже Колина и самой чувствовать его прикосновения.
Не выпуская ее из объятий, Колин медленно направился в сторону спальни.
Анабелла, заранее зная ответ, прошептала ему на ухо:
– Куда ты меня ведешь?
Улыбка Колина была неожиданно печальной.
– В постель. Пора нам перестать мучить друг друга.
В спальне она попыталась расстегнуть его жилет, но сумела справиться только с одной пуговицей. Колин развязал завязки на ее рубашке и опустил ее к ногам Анабеллы так, что ей осталось только переступить через нее, что она и сделала, затем она быстро юркнула под одеяло и безо всякой обиды подумала:
«Сразу видно, какой он опытный. Не то что я».
Тем временем он разделся сам, и Анабелла, взглянув на Колина, залюбовалась его красивой мускулистой фигурой.
Отбросив одеяло, он лег рядом и принялся нежно, но уверенно ласкать и целовать ее. Дыхание Анабеллы стало прерывистым, тело словно плыло по теплым плавным волнам, медленно нарастающее желание заставило ее забыть обо всем, но неожиданно она очнулась:
– Колин, а у тебя есть… эта штучка… о которой ты говорил?
Он резко отстранился от нее, приподнялся на локте и несколько раз глубоко вздохнул.
– Так и знал, что моя откровенность против меня же и обернется. Конечно, нет.
– А почему?
– Я не ношу их повсюду. Моя жизнь не настолько разгульна, чтобы всегда держать их под рукой.
Он положил голову ей на плечо и замер, пытаясь справиться с растущим раздражением.
Какое-то время они лежали молча. Анабелла наслаждалась непривычным ощущением – голова Колина покоилась у нее на плече. Она начала с трепетной нежностью гладить его золотые кудри, огонь в ее крови не утихал, к тому же ей стало нестерпимо жаль напряженно застывшего Колина.
– Колин, – прошептала она, – я хочу, чтобы ты… любил меня.
