Он шагнул туда, где она могла видеть его, изобразив свою самую обезоруживающую улыбку.
– Сестра, у меня нет никаких дурных намерений, но я вряд ли могу игнорировать расстроенную леди, особенно невесту Христову.
Она уже хотела было снова отвернуться, но потом остановилась и внимательно посмотрела ему в лицо. Робин спрятал улыбку. Учитывая проклятия и то, что он видел здесь, это была не настоящая монахиня, а переодетая авантюристка.
И подумать только, ему совсем недавно было скучно!
– Позвольте представиться, сестра, – произнес он, кланяясь. – Мистер Бончерч, английский джентльмен, к вашим услугам. – Он чувствовал себя немного неловко из-за такой откровенной лжи, но, путешествуя во Франции, обычно пользовался фальшивым именем. Ибо, узнав о его прибытии, местные сановники досаждали ему визитами и приглашениями. А путешествовать под вымышленным именем было весело – своего рода развлечение.
Монахиня продолжала изучать его, как будто что-то обдумывая. Прежде чем она решила, называть ли свое имя, наверху на деревянной галерее послышался топот, и тот резкий голос прокричал:
– Сестра Иммакулата! Сестра Иммакулата! Где вас черти носят?
– Сестра Иммакулата, я полагаю, – с улыбкой произнес Робин.
Она злобно уставилась на него:
– Сколько еще монахинь может здесь быть?
– И вы прибыли в берлине…
– Сестра Иммакулата! – снова позвали ее.
– Я должна идти.
Он преградил ей путь:
– Вы няня этих детей? Мои соболезнования.
– Я не их няня. – Она подчеркнула это резким жестом, несомненно, соответствующим итальянке. – Их няня в Амьене подхватила малярию, а горничная миледи покинула ее в Дижоне. Так что теперь здесь только я.
– Сестра! Сестра! Идите сюда немедленно!
– Неудивительно, что вы проклинаете судьбу. – Робин показал в сторону ближайшей арки: – Если бы мы прошли туда, нас бы никто не видел, и мы могли бы обсудить ваше освобождение из заточения.
– Тут нечего обсуждать. – Она опять попыталась уйти.
И опять он преградил ей путь:
– Разговор никому не повредит.
Она нахмурилась. После еще одного крика она красноречиво воздела руки к небу и поспешила в арку. Робин последовал за ней, восхищаясь ее грациозными движениями.
Ее серое одеяние зацепило увядающую розу, разбросав лепестки, но один остался на нем. Когда Робин снял его, она резко обернулась, чтобы отчитать его, рука поднялась, чтобы указать или ударить. Он показал ей лепесток. Она успокоилась, но он стал распаляться. В своем легчайшем прикосновении он почувствовал трепет осведомленности, и теперь ее щеки порозовели. Никакая она не монахиня.
Он смял лепесток и предложил ей насладиться ароматом, но Кокетка, ревнивое создание, взвизгнула.
Сестра Иммакулата вздрогнула, потом удивленно посмотрела:
– Что это?
– Кокетка, – ответил он. По-французски это имя означало «маленькая безделушка». – Не обращайте на нее внимания.
Женщина погладила собачку по голове. Робину был знаком этот эффект. Ведь он завел Кокетку, чтобы соблазнить одну даму в Версале, где эта порода была на пике моды. Он достал собачку, готовый использовать все средства.
– Какая хорошенькая!
– Позвольте мне подарить ее вам.
Она отпрянула, нахмурившись:
– Как вы бессердечны!
– Мое жизненное предназначение – исполнять все желания дам. – Он улыбнулся ей. – Идемте в гостиницу, сестра Иммакулата, и вы расскажете мне о вашем предназначении.
Она резко выдохнула. Может быть, он поторопился, зашел слишком далеко? Но еще один крик хозяйки заставил ее повернуться и поспешить в арку. Они оказались в маленьком садике, из которого еще одна дверь вела в фойе гостиницы.
– Слишком публично, – сказал он, касаясь ее руки, чтобы направить ее в пустую гостиную. Она резко пошла вперед, чтобы избежать его прикосновения. Он вошел следом, но не закрыл дверь. Пока. Есть же та старая сказка о принцессе и горошине. Он обычно обнаруживал, что такая чувствительность к его прикосновению указывает на женщину, которая создана для наслаждения.
– Итак, сестра, – мягко произнес он, – ваши желания?
– Как вы смеете так говорить? Вы не выказываете никакого уважения к моему одеянию.
