– Легкий экипаж. Мне нужно только заказать лошадей.
– Великолепно. Но пожалуй, я сяду в ваш экипаж немедленно.
– Ваш талант конспиратора мне по душе, сестра, вы абсолютно правы. Ваша леди Содуэрт вот-вот прикажет обыскать всю гостиницу.
Словно в подтверждение его слов, в комнату заглянул взволнованный хозяин гостиницы. Робин вынул золотую монету – тот увидел ее, кивнул и поспешил дальше. Робин открыл окно и выглянул на улицу.
– Ни души. – Он подвинул к окну стул.
Иммакулата, поколебавшись, быстро шагнула к окну и проворно выбралась наружу, продемонстрировав Робину сандалии и голые лодыжки. Он поставил стул на место и, улыбаясь, последовал за ней.
– Сюда, – сказал он, показывая на задворки гостиницы. Они вошли во двор недалеко от кареты Робина, которая стояла с опущенной осью в ожидании свежей упряжки лошадей. Он провел авантюристку к карете и помог забраться внутрь. Еще одно прикосновение, и снова трепет. Ее положение в накренившейся карете было неловким, но она справилась.
– Я прикажу подать лошадей.
Иммакулата сжала руки и поднесла их к губам.
– Нет, не могу. Мне нужны мои вещи, мой дорожный сундук.
– Я куплю вам все, что понадобится.
– Я не хочу быть в долгу перед вами.
– Где ваш сундук?
– Он был в багажнике кареты, но его могли занести внутрь.
Робин повернулся к берлину. Багаж был нагружен на крышу большого четырехколесного экипажа, но его явно не трогали. Багажное отделение было открыто и уже наполовину пусто. Пока он смотрел, слуга вышел из гостиницы, взял два узла и понес внутрь. Постельное белье? Робин мог бы сказать леди Содуэрт, что простыни в «Голове быка» чистые и проветренные, но вряд ли она станет его слушать.
– Как выглядит ваш сундук? – спросил Робин.
– Простой деревянный, с черными ремнями. Медная табличка с крестом.
– Я поищу его. Не высовывайтесь.
Он опустил занавеску на окне кареты и стал закрывать дверцу, но тут спохватился, что все еще держит в руках Кокетку, и положил ее на колени монашки.
– Обсуждайте желание, – сказал он и закрыл дверцу. Он огляделся, но не увидел никакой опасности, поэтому пошел к берлину. Там внутри стоял сундучок монашки.
Двое слуг вышли из гостиницы, выгрузили красивый обитый кожей сундук и вдвоем понесли его. Робин решил, что ему все равно нужны его слуги, и пошел в гостиницу, чтобы позвать их. Когда они собрались, он объяснил ситуацию и отдал распоряжения.
Фонтейн – вздыхая, потому что они уезжают, – отправился отвлекать носильщиков, в то время как Пауик, вздыхая из-за новой игры Робина, вытащил сундучок, взгромоздил его на плечо и понес к карете.
Монашка или не монашка, вот в чем вопрос. Это был очень простой, монашеский сундук, но даже если сестра Иммакулата действительно монашка, она все равно замышляет что-то странное. За два дня путешествия он наверняка сможет раскрыть все ее секреты.
Пауик освобождал место в багажнике кареты. Робин повернулся, чтобы сказать Фонтейну, что все чисто.
– Эй, вы там!
Он обернулся и увидел разъяренную женщину. Это должна была быть леди Содуэрт. Странно, что такая маленькая, изящная и даже хорошенькая в своей вздорности женщина обладает столь грубым, неприятным голосом.
– Вы не видели здесь монахиню? – спросила она на своем плохом французском, похоже, не узнав в нем джентльмена, тем более англичанина.
Робин удивленно огляделся:
– Здесь, мадам?
– Где-нибудь поблизости, ты, идиот!
Он озорно пожал плечами:
– Если вам нужна монашка, мадам, может быть, вам пойти в монастырь?
– Болван! – бросила она по-английски и умчалась.
Робин удивился, что нашелся мужчина, который женился на ней. Он постарался вспомнить лорда Содуэрта, хотя был уверен, что такого нет. Значит, рыцарь или баронет, наверняка недавно получивший титул. Великолепно. Весьма маловероятно, что Робин снова встретится с леди Содуэрт.
Он забрал Фонтейна и направился к своей карете, где конюхи под бдительным оком Пауика запрягали лошадей. В юности Пауик был грумом и хорошо знал это ремесло.
Пауик посадил Робина на его первого пони, а потом стал его наставником в верховой езде, охоте, рыбалке и других деревенских занятиях. В конце концов он стал чем-то вроде слуги-компаньона. Направив Робина во взрослую жизнь, он, однако, все еще считал, что держит вожжи в своих руках. Даже то, что год назад Робин стал графом, не убедило Пауика, что Робин может сам справляться со своими делами.
