нисколько не походил на него. Здесь было чисто. В колыбели лежал младенец. Пахло молотым кофе. Петра поблагодарила хорошенькую молодую женщину за гостеприимство. Она знала, что небольшие почтовые станции обычно не предлагают еду и жилье.
– Такая буря! – восклицала мадам Креспин. – И мадам Гулар! Ай-ай-ай! Неудивительно, что вы уехали так рано. – В то же время она с удивлением смотрела на одежду Петры.
– Могу ли я где-нибудь умыться, мадам?
– У меня еще нет горячей воды, но вы можете взять этот таз и пойти к насосу на заднем дворе. – Она дала Петре таз, горшок мыла и тонкое полотенце.
Петра прошла в огороженный дворик, где копошились куры и с визгом бегали поросята, и стала мыться. Однако смыть всю грязь не было возможности. Одежда, взятая в доме мадам Гулар, тоже осталась на ней, так же как и ее собственная грязная рубашка. Петра вылила воду на землю, ополоснула таз и отнесла на кухню.
Коренастый крепкий мужчина в незаправленной рубашке, зевая, вошел в комнату, ворча что-то насчет ранних путешественников. Мадам Креспин бросила предупреждающий взгляд в сторону Петры. Мужчина обернулся и похотливо посмотрел на нее.
Заметив это, Петра закуталась в плащ и пошла искать Робина. Он разговаривал с их старым форейтором.
Парнишка принес корзину хлеба, и скоро все сидели за кухонным столом, наслаждаясь теплыми булочками и малиновым вареньем. Форейторы получили к тому же по толстому куску ветчины и фляжки с каким-то напитком. Вероятно, это была часть их оплаты.
Пока они ели, Робин болтал с новым форейтором о грозе, о дороге и о путешествии к побережью. Он сказал, что свободно владеет французским, и это была чистая правда.
Вскоре их прежний форейтор отправился отдыхать, а новый пошел за лошадьми. Пауик тоже вышел. Мадам Креспин начала убирать со стола, и Робин послал Фонтейна за несессером с письменными принадлежностями.
– Поскольку нам все равно придется немного подождать, – обратился он к Петре по-английски, – я могу написать письмо о событиях прошлой ночи.
Фонтейн вернулся и поставил небольшую дорожную конторку на стол. Когда Робин сел, камердинер достал из бокового ящичка ручку и маленькую чернильницу. Осмотрев их, подал Робину.
Робин закончил письмо и замешкался. Петра хотела, чтобы он поспешил. Она услышала, что лошадей ведут к дому. Скоро можно будет уехать.
Он обмакнул перо, небрежно подписался и вытащил из кармана кольцо. Фонтейн накапал воск. Робин выдавил на нем печать.
Убрав кольцо в карман, Робин передал документ мадам Креспин вместе с несколькими монетами и попросил доставить его к монсеньору де Гизу. Это произвело на мадам сильное впечатление, как и следовало ожидать. Гизы были одной из величайших семей во Франции. Петра вспомнила, что Робин упоминал их. Ничего удивительного. Ведь и сам он признался, что принадлежит к английскому дворянству и что совсем недавно посещал Версаль.
Робин повернулся к ней:
– Вы готовы?
Петра вернулась в тот момент, когда мадам Креспин воскликнула:
– Еще одна ранняя пташка!
У Петры екнуло сердце, но через переднее окно она увидела часть большой кареты, груженной багажом. Варци никогда бы не поехал вот так. Она расслабилась, но тут резкий голос сообщил ей, кто прибыл – леди Содуэрт. Эта женщина, должно быть, покинула Аббевиль с первыми лучами солнца!
Петра подошла к окну и осторожно выглянула. Грумы вели лошадей к коляске Робина, но как ей добраться туда незамеченной? Она вспомнила, что изменила внешность, и пошла к двери.
Леди Содуэрт вихрем вырвалась из кареты, ее резкий голос рассекал воздух, когда она потребовала немедленно привести лошадей. Почтмейстер обещал всего лишь короткую задержку.
Она направилась к дому, но потом резко обернулась и крикнула:
– Арабелла, Джорджи, возвращайтесь в карету!
Разумеется, маленькие чудовища не обратили на нее никакого внимания, и леди Содуэрт продолжала двигаться к дому, игнорируя их.
«Черный ход», – подумала Петра и повернулась, но было слишком поздно. Леди Содуэрт влетела внутрь. Но тут ее глаза округлились.
– Вы!
Петра выбрала единственно возможный путь.
– Я? – переспросила Петра, прикинувшись удивленной. Леди Содуэрт продолжала по-английски:
– Как вы посмели покинуть меня, вы, неблагодарная негодница! Какую ночь мне пришлось пережить в грозу и с детьми! Я ни на мгновение не сомкнула глаз. Чем скорее я выберусь из этой ужасной страны, тем лучше. – Леди Содуэрт схватила ее за руку. – О нет. Вы едете со мной!
Петра выдернула руку и спряталась за стулом.
– Не знаю, кто вы, – крикнула она, – но вы явно сумасшедшая. Робин! Помоги мне!
Леди Содуэрт изумленно уставилась на нее. Вбежал Робин.
– Эта женщина, – пожаловалась Петра, тыча в нее пальцем, – приняла меня за кого-то другого и требует, чтобы я поехала с ней.
