– Но это величайший город в мире.
– Из которого все бегут, как только наступает теплая погода. Лондон – переполненное народом, грязное место даже в лучшие времена, сестра. Летом это только вонь и болезни, поэтому каждый, кто может, бежит в деревню или к морю. Вы уверены, что хотите поехать туда?
Она раздумывала, но была вынуждена сказать:
– Да. А вы, значит, едете на север?
– В Хантингдоншир, но я задержусь на то время, которое потребуется, чтобы устроить вас. Скажите, куда именно вас отвезти? – снова спросил он.
– Отвезите меня в католический монастырь.
– Сестра Иммакулата, там нет таких монастырей.
– Вы обещали правду.
– Я и говорю правду. Мы протестантская страна.
– Но у вас же есть католики. Я знаю, что есть. И их больше не преследуют.
– Не истязают и не казнят, это точно, но для них существуют ограничения. Насколько я знаю, все еще существуют законы, запрещающие религиозные дома, но я совершенно уверен, что каждая католичка, желающая стать монахиней, уезжает на континент. Что заставляет меня задуматься – у вас есть какая- нибудь другая одежда?
– Еще одно монашеское платье. Несколько смен белья. Плащ.
– Тогда надо что-нибудь купить. Совершенно определенно ношение здесь такого платья будет вызывать подозрения и может грозить вам неприятностями.
У Петры закружилась голова.
– Неприятности?
– Католиков не любят в Англии и к ним плохо относятся.
– Это варварство!
– Неужели? Не прошло и двадцати лет, как католический претендент на трон, поддерживаемый католическим королем Франции, вторгся в страну и попытался захватить корону. Еще живы воспоминания об Армаде, когда самый католический король Испании попытался захватить нашу страну и вернуть ее под управление Рима.
Петра испуганно посмотрела на свой серый наряд. То, на что она смотрела как на защиту, может обернуться опасностью? На мгновение сила духа изменила ей. Жестокость религиозного преследования всем известна, а она не готова к мученичеству.
– Леди Содуэрт ничего такого не говорила.
– Возможно, она просто не подумала об этом.
– Она никогда ни о чем не думает, только о своей внешности. Но мы заключили соглашение, она и я. Я буду помогать ей в пути, если она привезет меня в Англию и будет там помогать мне советом.
– И вы поверили ей?
Его скептицизм ранил, но она не могла признаться, что была в отчаянном положении.
– Ее титул… но когда я спросила ее об аристократических манерах, она отвечала уклончиво. Полагаю, она вовсе не леди.
– В каком-то смысле вы, может быть, правы. Как зовут ее мужа?
Петра задумалась.
– Она говорила о нем только «мой муж» или «дорогой Сэмюел». Теперь я понимаю, что все это была ложь.
– Почему же? Он может быть сэром Сэмюелом Содуэртом, а она леди Содуэрт.
– Всего лишь рыцарь?
Робин, казалось, развеселился.
– Всего лишь? Он может быть бароном или выше, но я не узнаю этот титул.
– А вы?
Она знала ответ еще до того, как он сказал «да».
Может ли он сообщить информацию, которая ей нужна?
– Вы благородного происхождения, сэр?
– До самого нормандского завоевания.
– Тогда почему вы просто «мистер», а она леди Содуэрт?
Он устроился поудобнее, очевидно, готовый к обстоятельному рассказу.
– Во многих странах все дети дворян титулованы, и это передается из поколения в поколение, но в Англии все не так. Например, младшие сыновья и дочери герцога имеют так называемый титул учтивости и именуются лордами и леди, но он не передается по наследству, поэтому их дети просто мистеры и мисс.
