появившийся туман исчез, в зале Красного Замка находилось уже два дракона – медно-красный и чёрночешуйчатый, ненамного превосходивший размерами Гюллира, но, как казалось, более изящный и красивый.
– Силён... – присвистнул Гуннар, а Сигню при виде изменившегося Нидхёгга стиснула его запястье.
Первым робость поборол привыкший к драконам Синир. Кот без особого смущения подошёл к лапе Чёрного Дракона, обнюхал её, а потом, запрыгнув на холку Нидхёгга, устроился у него на спине. Гюллир посмотрел на лохматого приятеля обиженно.
– Ну вот, – прогудел под сводами зала новый голос, низкий и хриплый, – теперь я похож на самого себя.
Отец Целестин искоса оглядел Нидхёгга и быстро перекрестился.
– Ужас какой... – прошептал он. – Во сне привидится, так седым проснёшься, если проснёшься вообще...
Торир только зубами скрипнул и рыкнул в бороду что-то неразборчивое.
Чёрный Дракон подошёл к возвышению, на котором стоял Трудхейм, и улёгся рядом, словно собака.
– До заката у нас есть время, – снова раздалась его речь. – Отдыхайте, вы – мои гости. К сожалению, я не могу предложить угощения, но, как помнится, ваши мешки ещё не показали дно.
Так оно и было. Конечно, тащить на себе сумы с пищей, а кое-кому и с тяжеленной кольчугой было нелегко; люди догадались погрузить на Гюллира снятые с лошадей мешки только после последней ночёвки. Кстати, лошадок, славно послуживших за время долгой дороги от берега Атлантики до Имирбьёрга и стойко сносивших все тяготы непростого пути, освободили от сёдел и узды и отпустили. Отец Целестин очень понадеялся, что они найдут дорогу к людям и попадут к хорошим хозяевам. Эх, знал бы покойный Бьёрн Скёльдунг, какая странная судьба ждёт коней, привезённых его воинами на берега Вадхейм-фьорда...
Здесь, на вершине Имирбьёрга, было очень холодно. Ветер, насквозь продувавший зал, забирался под одежду, морозил лица и кисти рук. Локи додумался-таки сотворить ещё один огненный шарик и утвердить его возле стены так, что получилось нечто вроде необычного костра. Конечно, пищу подогреть на нём было невозможно, но тепло волнами распространялось от белой огненной сферы, и все, кроме Нидхёгга и Синира, который вылизывал свою шерсть, сидя меж крыльев Чёрного Дракона, окружили пламя, сбившись тесной кучкой. Плащи постелили прямо на каменный пол, и после трапезы, за время которой не раз воздавалось должное щедрости рикса Аудагоса, отец Целестин привалился к холодной гранитной стене, намереваясь малость вздремнуть. Видгар же встал и под пристальным взором сдвинувшего брови Торира подошёл к положившему морду на передние лапы Нидхёггу.
– Скажи, что надо будет делать, – попросил он, обращаясь к Чёрному Дракону. – И потом, если первая твоя просьба нам уже известна, то мне хочется узнать о второй. Чего ты пожелаешь, когда мы изгоним Нидавеллир во Внешнюю Пустоту за оградой Миров?
– Ничего такого, что не было бы в твоих силах или ущемляло твою честь или свободу, – ответил Нидхёгг. – А если ты желаешь узнать, как использовать Трудхейм, то слушай меня. Положи ладони на Чашу Сил...
Видгар подозрительно осмотрел хрусталь Вместилища Силы и осторожно коснулся обеими руками его поверхности.
– А теперь попробуй отдать Трудхейму часть твоей Силы, – тихо и благоговейно заговорил Нидхёгг. – Он должен узнать тебя...
Наблюдавший за ними со стороны отец Целестин едва слышно охнул, когда вокруг Видгара снова заколыхался золотистый свет. Мерцающий туман окружил его голову, потом расплывчатыми струйками потёк вниз, по рукам, к ладоням и пальцам, коснулся Трудхейма, и тотчас Чаша словно ожила. Золотые листочки поддерживающего сверкающий тысячами острых граней сосуд дерева запылали, как если бы на них падали солнечные лучи; ствол его стал напоминать витой бокал, доверху наполненный густым белым вином, искорки запрыгали на кончиках корней. Сила Трудхейма увидела своего владыку и ответила ему.
– Постарайся сосредоточиться, – заворожённо глядя на Видгара и Чашу Сил, произнёс Чёрный Дракон. – Войди своим сознанием в глубины Силы и потребуй от Чаши, чтобы она показала тебе то, что желаешь... Обведи взглядом Междумирье, проникни за его стены, оставь позади Мидгард и выйди в пустоту, в которой обращаются Три Мира... Ну, получается?
Видгар стоял, прикрыв глаза и наморщив лоб, стараясь делать всё так, как говорил Нидхёгг. Чаша повиновалась. Вот её Сила подхватила мысленный взгляд человека, пронесла его над лесами и реками Междумирья, оставив позади Триречье и Небесные Горы. Видгар миновал непонятную, незамеченную ранее преграду, вставшую от края до края мира возле Врат в Мидгард, направил взгляд дальше, к Лесу Призраков и океану, и что-то подтолкнуло его взять немного южнее...
Посёлок. Норманнский посёлок, стоящий у побережья. Тын, несколько длинных домов, люди ходят вокруг. Гляди-ка, Олаф, с увязанной в косицу бородой, у стены сидит, ножом вырезает что-то из дерева, а рядом пяток детей – светловолосых и голубоглазых. А у пристани...
Один дракар, как видно только что пришедший откуда-то. Рядом крутобокий и короткий по сравнению с боевым собратом корабль; Снорри по палубе шатается туда-сюда да посматривает на викингов, сгружающих что-то с дракара...
Взгляд стремится дальше, продвигаясь всё быстрее и быстрее, океан слился в единую серо-синюю ленту, волны его уходят вниз, и, наконец, человеческая мысль вырывается из плотного кольца воздуха над Мидгардом в наполненную звёздами черноту...
– Я... – Видгар не без усилия оторвался от Трудхейма и недоверчиво уставился в тёмные глаза Нидхёгга. – Я видел множество миров, похожих на наш. – Его голос звучал напряжённо и отрывисто. – Их были тысячи, да что тысячи – бессчётно! Они... Они совсем рядом, только... Только руку протяни!
– Я знаю, – сказал Нидхёгг. – Я тоже их видел. Чаша Сил позволила мне это сделать. Эти миры сотворены Единым, но пусты... Он не дал им разумной жизни. Впрочем, речь сейчас не о том... Попытайся ещё раз осмотреть окружающую Три Мира Пустоту, найди один из миров, похожий на красный огненный шар, и запомни это место. После восхода Звезды Сил нужно будет отыскать его сразу.
– Вижу... – произнёс Видгар чуть погодя. – Светится багровым... Но там нет жизни, там вообще ничего нет, кроме холодного огня!
– Вот туда-то мы и вышвырнем то, что породили Поля Мрака, а если получится – то и кое-что другое, – заключил Нидхёгг. – Помни это место.
– А как открывать ход туда? – вдруг поинтересовался монах, преодолевший скованность перед Чёрным Драконом. – Один говорил, что его надо прорубать мечом...
– Мечом, кинжалом, стрелой ли – всё едино, – ответил Нидхёгг. – Только их металл должен напитаться Силой Трудхейма, которая окончательно пробудится после того, как свет Звезды Созидателей коснётся его и наполнит собой. А человек просто должен видеть место, куда следует открыть проход в пространстве. Вот и вся премудрость... Ну что, – он взглянул на Видгара, – понял, что нужно совершить?
– Наверное, да, – кивнул наследник конунга Торира. – Ждём вечера, а там ясно станет, как сделать то, о чём ты говоришь...
И началось томительное, тревожное ожидание. Солнце поднималось от восхода к полудню, равнодушно взирая на движущийся к своему концу Мир Третий, на чёрное покрывало, скрывавшее от его взора некогда живые земли, на бушующий огненный вихрь, сжигающий редкие облака, неосторожно приблизившиеся к Огненным Болотам... Уже занялись пожаром леса к западу от реки Турсэлв, горел Альвхейм, и клубы жирного серого дыма уплывали на закат; Тьма Нидавеллира, набросившись подобно изголодавшемуся шакалу на Красный Кряж, тягучим потоком стекала в брошенные двергами пещеры. Боги Идалира и Сокрытых Гор ещё боролись с Мраком, духи Альвхейма ставили перед ним ненадёжные преграды, которые рушились под натиском Тьмы, поглощённые ею и превращённые в новую часть Ничто...
– Да, положение жутковатое, – вздыхал Локи, смотревший в окно Красного Замка. – Великие и Малые Духи, вставшие против Полей Мрака, хотят остановить черноту, уничтожая её своей Силой. А Нидавеллир впитывает Силу Великих Духов, изменяя и придавая ей новую форму...
– Да, – согласился Нидхёгг, так и лежавший возле Трудхейма, будто на страже. – Противостоять Тьме обычными способами нет возможностей ни у кого из нас. Когда у тебя есть противник, то ты хотя бы приблизительно знаешь, как можно его повергнуть, можешь проникнуть в его замыслы и предотвратить их
