всё ещё боялся, что за ним устроят охоту, но ни один из его сородичей не пролетал над долиной Болотной реки за последние дни. Местность к востоку от Небесных Гор словно вымерла...
Отец Целестин покряхтел и начал спускаться вниз – его уже звали, чтобы ехать дальше.
– Что ты там углядел? – спросил монаха Видгар, уже сидевший на лошади. – Или всё как обычно?
– Будет здесь «как обычно», жди! – вздохнул монах. – Не нравится мне этот дым на юге...
– Кому ж он нравится? – сказал Локи. – Но если уж получилось так, то что теперь делать? Нам это поправить никак не выйдет. Ну, готовы? Гюллир, лежебока, давай за нами!
– А мне кажется, что именно мы сумеем как-то помочь этому миру, – вдруг сказал Видгар, а монаху показалось, что древняя сила вновь всплеснула в племяннике конунга Торира. – Помните, я говорил, что на нас лежит какой-то долг? Не знаю откуда, но ко мне приходит даже не знание, а уверенность в том, что мы пришли в Междумирье не только за Трудхеймом.
– А за чем же ещё? – насмешливо фыркнул Локи. Видгар потупился.
– Пока не знаю, Лофт. Но думаю, что рано или поздно узнаю.
Локи опять фыркнул, но ничего не ответил. Однако отец Целестин успел заметить тень неясного сомнения, набежавшую на лицо бога. Может, и впрямь не только Чаша Сил привлекла нас в Мир Между Мирами? Или она была не более чем предлогом, чтобы высшие силы (или уж незнамо какие!) направили стопы смертных в земли за гранью Мидгарда?
В изнуряющей монотонной скачке прошло ещё два дня, и наконец Локи решил свернуть к западу. По его словам, дорога через Химинбьёрг начиналась совсем недалеко, от гряды разрушенных временем известняковых утёсов, называвшихся Зубами Дракона. Гюллир недоверчиво поглядывал на серо-коричневые крошащиеся взгорья, водя узким раздвоенным языком по своим ровным и белым зубищам, не понимая, отчего двуногие назвали именно так эту неровную и некрасивую гряду, однако из вежливости промолчал, да и желания расспрашивать Обладателя Силы у него не было. За минувшие дни молодой дракон изрядно вымотался – бежать за лошадьми ему, непривычному к долгим пешим переходам, было трудновато, а летать он не решался – другие-то не могут! Ну и, кроме того, пока путь пролегал вдоль его родных гор, не следовало лишний раз давать возможность драконам из Города обнаружить и покарать убийцу.
Когда отряд был у самых подножий Зубов Дракона, Локи приостановил коня.
– Где-то недалеко должен быть проход в долину Глер, из которой можно подняться на перевал, – сообщил он. – Мне кажется, что это чуть дальше, на пол-лиги вперёд. Если поторопимся – войдём в долину как раз к вечеру. Не очень мне хочется оставаться здесь...
Локи многозначительно указал кивком направо, туда, где уже совсем недалеко поднималась стена мрачных высоченных деревьев. До Железного Леса было рукой подать.
– И что тишь да гладь такая стоит? – проворчал Торир, словно отсутствие врага его раздражало. – Ведь думали, дорогу через горы мечами прорубать придётся, а тут – хоть одну живую душу встретить...
– Типун тебе на язык! Кого тебе встретить хочется? Турсов? – Монах поёжился при одном воспоминании о лесных демонах. – Тебе прошлого свидания с ними не хватило?
– Будет вам препираться! – прикрикнул Локи. – Сигню, ты чего отстаёшь? Вперёд!
Не успели они проехать и три стадия, как вдруг лошади вышли с ковыльного поля на дорогу. Монах несказанно удивился, увидев не звериную тропу и даже не простую колею, а настоящую, мощённую камнем дорогу. Тракт был очень стар, кое-где разрушен, и по всему становилось понятно, что им не пользовались уже многие десятилетия. Плоские камни заросли травой, мхом, пробивавшийся по краям кустарник разросся так, что для прохода оставалось лишь узкое, в три-четыре локтя, пространство, но это была настоящая, построенная человеческими руками дорога. Отвечая на посыпавшиеся вопросы Видгара и отца Целестина, Локи рассказал, что тракт пролегал в этих местах с незапамятных времен – строить его начали ещё несколько тысяч лет назад люди, возвращавшиеся после Разделения Миров из Мидгарда, да так и осевшие в Междумирье. Тогда множество людей ещё жило в Триречье, возле Сокрытых Гор и в Стране Озёр на северо-востоке, и дорогу на запад Мира Меж Мирами поддерживали в порядке. А когда племена людей окончательно переселились к западу от Химинбьёрга, путь забросили. Ведьмам он не нужен, лесные демоны, а тем более речные тролли к горам даже не подходят, а водящиеся в вечных снегах Небесных Гор хримтурсы – великаны инея – древним трактом не пользуются.
Только отец Целестин собрался разузнать у Локи поподробнее о новой напасти – что это за хримтурсы такие? – как Гуннар коротко свистнул, привлекая внимание, и, когда Локи повернулся к нему, ткнул рукой вперёд:
– Лофт, погляди-ка, что это? Вроде человек... – и на всякий случай потянулся за самострелом. Видгар, вытянув шею, прищурился:
– Точно, человек! Там кто-то есть!
На расстоянии полёта стрелы у края дороги лежал большущий плоский валун, и на нём восседала закутанная в синий плащ фигура. Из-за расстояния, да и капюшона, натянутого неизвестным на голову, лица было не разглядеть. Человек не шевелился, не делал попыток подняться навстречу показавшимся всадникам или убежать. Просто сидел на камне, дожидаясь, пока на него обратят внимание.
– Не нравится мне это, – хмуро сказал Локи, останавливая коня. – Такие встречи не могут быть случайными, особенно рядом с Железным Лесом. Эх, конунг, хотел ты живую душу встретить – пожалуйста. Сглазил...
– Как думаешь, кто это? – тихо спросил монах.
– Уж точно не первосвященник из Рима, про которого ты целыми вечерами толкуешь! – ядовито сказал Локи и, оглянувшись на остальных, добавил: – Держитесь за мной шагах в пятидесяти, а я поеду взгляну. И ради всех богов Асгарда, Гуннар, хватит баловать с заряженным самострелом!
Германец снял стрелу с ложа, едва не ответив богу парой добрых словечек, но тот, кликнув Гюллира (для представительности), уже скакал к валуну. Дракон, отдуваясь, поспешал сзади.
– Ой, смотрите, смотрите! – воскликнула Сигню. – Он тоже нас увидел!
Человек встал и приветливо помахал рукой, а когда Лофт с Гюллиром оказались рядом, спрыгнул с камня.
– Поехали за ним! – решительно сказал Торир. – Не след Лофта одного оставлять, пусть он и Ас.
Лошадка отца Целестина оказалась пошустрее, и, когда он подъехал к придорожному камню, перед ним предстало такое, что ахнешь. Подъехавший вторым Гуннар даже попятился, прошептав на своём языке непонятные слова, но по интонации можно было судить, что он восхищён. Сигню и та смотрела на незнакомца, а вернее на незнакомку, с боязливым восторгом.
Это была ведьма. Одеждой она почти не отличалась от Ночных Всадниц, что встречались вадхеймцам раньше, – тёмная туника, шаровары и плащ, а в придачу ведьму ещё украшала золотая толстая цепь на шее с медальоном в виде раскинувшего крылья дракона. А вот сама Всадница...
Даже скупой на похвалы женской красоте отец Целестин потом признал, что не встречал женщины прекраснее. Это была не нежная прелесть юности, ибо на вид Ночной Всаднице можно было дать больше двадцати пяти лет, но зрелая красота взрослой и много повидавшей женщины. Тёмно-каштановые густейшие волосы ниже плеч, перехваченные на лбу синей лентой, венчали завораживающе-красивое лицо. Прямой, с небольшой горбинкой нос, миндалевидные карие глаза с длинными пушистыми ресницами, густые дугообразные брови, угольной полосой перечёркивавшие высокий лоб. За ярко-алыми губами скрывались крупные сверкающе-белые зубы, делавшие улыбку ведьмы настолько ослепительной, что ею не пренебрёг бы даже самый закоснелый отшельник. Отец Целестин тогда подумал, что он, наверное, впервые в жизни видит живое воплощение языческой богини... Даже Гюллир и тот смотрел на Всадницу не без любования.
– Знакомьтесь, – сухо сказал Локи, переводя взгляд с ведьмы на остальных. – Её зовут Эйргьява, а ещё она известна под именем Старухи из Железного Леса.
Конунг, поперхнувшись собственной слюной, согнулся от приступа кашля, а Гуннар замысловато присвистнул. Ещё бы! В трёх шагах от них стояла легендарная прародительница рода чудовищных троллей, мать Фенрира-волка... Да при одном упоминании её имени скальды снижали голос, будто боясь, что Старуха отомстит им за песни, в которых она представала едва ли не страшнее самой владычицы царства мёртвых Хель!
Видя, как отпрянули от неё люди, Эйргьява усмехнулась, оперлась спиной о замшелый валун и мягким чарующим голосом проговорила:
