Мира Меж Мирами никогда ни с кем не воевали, а уж между собой и подавно...
Отец Целестин вольготно разлёгся на траве, наслаждаясь идущим от земли нежным теплом. Он был вполне доволен собой, ибо только что получил возможность снова блеснуть своими способностями – пока Торир возился с кресалом, монах втихомолку вырезал на толстой ветке ясеня руну огня, прошептал заклинание, затверженное едва ли не крепче, чем «Отче наш», и бросил вспыхнувшую ветку в сложенную для костра кучу сушняка. Торир вначале и не понял, что случилось, а разобравшись, промычал что-то вроде: «А ну вас с вашей волшбой...» – и запрятал кремень обратно, в мешочек у пояса. Монах же с чувством выполненного долга прилег отдохнуть, не обращая внимания на насмешливый взгляд Локи.
Гуннар, сияя улыбкой, вынырнул из-за деревьев, потряхивая добычей, – зверьё в этих местах было непуганое, и германец вместе с Видгаром без особого труда подстрелили четырёх жирных больших кроликов.
– Да что там кролики! – восклицал он, бросая тушки у костра. – Если б было нужно, мы бы и оленя взяли. Их там... – Он ткнул большим пальцем в сторону леса и взмахнул рукой, словно этот жест мог объяснить, что поблизости от озера они с Видгаром наткнулись на стадо голов в пятнадцать...
– Эй, Сигню! Сигню, давай сюда! В животе урчит несносно! – Гуннар поманил девушку к костру и указал на кроликов. – Помоги разделать, а?
Пока они вдвоём снимали шкурки и потрошили тушки, кидая обрезки кроличьих внутренностей ошивавшемуся поблизости Синиру, монах наблюдал за Видгаром, который замер в напряжённой позе у воды, смотря куда-то на юг. Вдруг забеспокоился и Локи. Бог повернулся лицом к левому краю долины, а затем встал и, склонив голову, словно вслушивался в различимый только ему одному звук, приходивший из-за южного взгорья.
– А ну-ка тихо все! – прикрикнул он на смеявшихся над чем-то Сигню и Гуннара.
– В чём дело, Лофт? – встревожился монах, подходя к Локи, на узком лице которого отражалась непонятная растущая тревога. – Что вы там углядели?
– Не знаю... – тяжело уронил бог. – Там, к югу, происходит нечто очень странное. Оттуда истекает Сила... Много Силы...
Он не договорил. Земля под ногами вздрогнула, заходила ходуном, и даже по зеркальной глади озера пробежала рябь. Казалось, что произошло небольшое землетрясение. А мгновение спустя за лесистой грядой, там, где находились пойма Болотной реки и Сокрытые Горы, вспух чудовищный огненный купол. Ослепляющий шар чистого, белого огня поднимался над Междумирьем в бледнеющие небеса, пожирая редкие облака над южными пределами Мира Меж Мирами, а затем начал меркнуть, уступая место титаническому клубу густого чёрно-серого дыма, сквозь который проблёскивали синеватые искорки молний. Грозная туча взметнулась в необозримую высоту, нависая над горами, и тогда же в мирную долину Глер ворвался грохот, переросший в неистовый рёв, рвущий разум и сознание на части, – если бы от волны заполнившего мир звука рухнули горы, никто бы не удивился. Зловещее рычание разыгравшейся на юге бури мало-помалу начало стихать и наконец уступило место полнейшей, могильной тишине – смолкли птицы, даже шороха деревьев стало не слышно. Природа замерла в ожидании дальнейшего...
– Началось...
Локи произнёс это слово полушёпотом, но все остальные вздрогнули.
– Что началось? – так же тихо спросил отец Целестин, хотя и сам уже начал понимать суть произошедшего. Будучи не в силах оторваться от зрелища развернувшейся на юге катастрофы, монах ясно представил себе, как вал мрака наткнулся на обережный окоём Долины Богов, как Сила Нидавеллира попыталась опрокинуть вставшую на защиту древних богов и их земель невесомую стену...
Локи не ответил ничего, не опровергнув и не подтвердив подозрений святого отца. Он по-прежнему неотрывно наблюдал за чёрной бурлящей тучей, растекавшейся по куполу неба и пожирающей с немыслимой быстротой его синеву. Начало меркнуть солнце, скрываясь за грязными космами дыма. Светило превратилось в бледнеющее желтоватое пятно на буром фоне; на долину Глер пала тень – дневной свет сменился внезапными сумерками. Даже сине-серебристые вершины на юге и западе окрасились в безрадостный серый цвет. Снег и лед точно присыпало золой.
Сызнова загрохотало, разве что всепоглощающий гром больше не возникал, но отдалённое, бередящее душу рокотание битвы ныне не утихало, то усиливаясь, то почти исчезая.
– Гюллир... – позвал дракона Локи. – Гюллир!
Дракон сидел по-прежнему около воды, непонимающе оглядывая поглотивший день и солнце мрак. Синир, пристроившись у свисающего крыла ящера, вздыбив шерсть, изредка шипел, видимо надеясь, что дракон сможет защитить его от непонятного ужаса. Услышав призыв Лофта, Гюллир склонил голову и еле слышно рыкнул – наверно, от неожиданности. А быть может, дракон понял, зачем он сейчас понадобился обладателю Силы...
– Ты желаешь, чтобы... Чтобы я отвёз тебя
– Я желаю именно этого, – повелительно подтвердил Локи и, подойдя к дракону, ободряюще похлопал его по шее. – Не бойся. Я никому не позволю причинить тебе вред. Да и близко мы подлетать не станем.
– Ты спятил! – убеждённо сказал отец Целестин и, одним тяжеловесным прыжком настигнув уже собравшегося влезть на холку ящера Лофта, схватил его за куртку. – Не пущу! Сгинете вы там! А мы без тебя как будем?!
– Это ты-то меня не пустишь? – грозно усмехнулся Локи. – Попробуй!
Бог развернул ладонь к монаху, и тот почувствовал, как ударило в грудь. Тяжело ударило, ровно как бревном. И весьма это походило на магический удар, что нанесли их отряду ведьмы возле Сокрытых Гор, послабее разве что.
– Хочешь ты того или нет, но я должен знать, что там случилось, – прорычал Лофт. – И не тебе останавливать родича Одина!
Монах беспомощно взглянул на конунга:
– Торир, а ты что молчишь? Видгар, Гуннар, да скажите же вы ему...
– Он – бог, – проронил Торир. – И кроме того, нельзя отговаривать идущего на врага воина. Встретиться лицом к лицу с опасностью – дело достойное и почётное.
Монах едва сдержался, чтобы не высказать всё, что он думает о таких «почётных» делах. Всегда бесившие его норманнские предрассудки, касавшиеся отношения северян к героическим поступкам, и на этот раз взяли верх над разумом. Ну скажите, какой римлянин или византиец, а уж тем более араб или иудей, по доброй воле отправится
– Вы сейчас не медлите, а двигайтесь к перевалу, – велел Локи, уже сидя на спине Гюллира. – Дорога хорошая, не собьётесь. Если что, как идти дальше, вы знаете. И хворосту напасите – на вершинах холодно, а дров не найдёшь.
Как ни было страшно Гюллиру, ослушаться Лофта он не посмел. Вскоре медный дракон со всадником на спине уже поднимался к небесам, залитым Тьмой. Шум его крыльев поглотило неясное громыхание битвы Духов на юге, и вот уже ни отец Целестин, ни прочие его спутники не могут различить силуэт маленького ящера, исчезнувшего в наползающей на долину Глер неживой Тьме. Только поблёскивают стрелы молний да клубится дым.
– А в животе всё равно бурчит! – бесчувственно заявил Гуннар. – Будь сейчас даже Рагнарёк, но пообедать надо!
Лофт не вернулся ни к вечеру, ни на следующий день. За это время отряд миновал долину, выйдя вначале к высокогорным лугам, а затем и к серому языку ледника, спускающегося с гор. Древняя дорога вела точно на запад, не виляя и не сворачивая, но поднимаясь всё выше и выше на кручи Небесных Гор. В сравнении с Химинбьёргом Сокрытые Горы представлялись попросту невысокими холмиками, взобраться на которые не составило бы труда даже раскормленной домашней корове.
Здесь было по-другому. Отвесные острые скалы образовывали бесконечную череду узких и гулких ущелий, изредка дорогу преграждали трещины в камне – пока ещё неширокие и почти не опасные. Кое-где тракт был разрушен подвижками камня и ледниками, так что приходилось обходить погребённую под кучами
