булыжника или льда дорогу, выискивая более ровные и проходимые места.
Чувство напряжения усиливалось с каждым часом. Сказывалась усталость, а ещё больше подавляло настроение нерассеивающееся чёрное облако на юге. Ну и, конечно, отсутствие Локи и Гюллира, бесследно исчезнувших во Тьме Нидавеллира. Даже Синир и тот тосковал по своему медночешуйчатому зубастому приятелю.
И ещё томила неизвестность.
Отец Целестин совершенно замучил Видгара, то и дело требуя от него употребить способности потомка королей Аталгарда (в которые монах уверовал почти столь же твёрдо, как и в Евангелие) на то, чтобы узнать о происходящих в Междумирье делах. Видгар пытался сосредоточиться, проникнуть своими мыслями и чувствами то в черноту Полей Мрака, то в недра Имирбьёрга, но постоянно натыкался на незримые преграды, поставленные Духами Нидавеллира и Нидхёггом для тех, кто осмеливался прорваться в глубины их сокровенных чаяний. Смертному такое было не под силу. Пару раз Видгар попробовал обратиться думами к Локи, но и тут упирался в непреодолимую стену – будто некто не желал того, чтобы Лофт мог услышать своих сотоварищей.
– Я знаю, что Локи жив, но не могу сказать, что с ним, – морща лоб, говорил Видгар. – Откуда приходит это знание, понять не могу. Быть может, он тоже хочет как-то позвать нас...
– Чертовщина! – угрюмо ответил монах. – Надо ж ему было с проклятой нежитью связываться! И Гюллира зря загубил. А какой дракон был!..
Гуннар и Сигню в разговор не ввязывались, а Торир только ругался полушёпотом, не желая нечаянным словом отвлекать Видгара от его попыток прорваться к маленькому богу, ставшему за время пути настоящим другом для всех членов отряда. Конунг всем своим естеством противился всё больше и больше усиливавшимся «странностям» родного племянника, но знал, что ныне без его помощи уже не обойтись. После исчезновения Лофта Видгар стал единственным человеком, у которого было то, что боги называли Силой.
Утром третьего дня, после того как отряд покинул долину Глер и вышел на горную тропу, извивавшуюся, подобно змее, по самому краю бездонного ущелья, даже Сила Видгара не уберегла путников от опасности. К тому времени всадники поднялись на высоту, куда не доставали облака, – грязно-серые мягкие перины тумана клубились на сотни локтей ниже, закрывая собой оставшуюся внизу долину и подножия гор. Вокруг были один лишь снег и камень. Безжалостное солнце, после часа зенита выходившее из-за туч над югом, не грело, не давало жизни и радости, но ослепляло, отражаясь в вечных снегах вершин Небесных Гор, что справедливо получили своё название, ибо, как казалось, сии столпы поддерживают собою твердь небес. Никак не удавалось согреться. После жарких лесов Триречья, мягкой прохлады склонов Сокрытых Гор и влажной духоты поймы Болотной реки, после тёплого лета, обнявшего собой Мир Меж Мирами, на вершины Химинбьёрга словно вернулась промозглая скандинавская зима...
Но опасность была не в холоде и не в пронизывающем ветре. Сигню первая заметила совсем рядом с дорогой горку выбеленных костей, которые, как определил отец Целестин, были бараньими. Тут же валялся и череп с двумя изогнутыми ребристыми рогами, а в лёд вмёрзли остатки густой белой шкуры горного прыгуна. Хуже было то, что на костях виднелись следы чьих-то зубов. Не человечьих и не звериных. А поблизости Гуннар с Ториром обнаружили глубоко отпечатавшиеся в застывшем, обледеневшем снегу следы. Это были не отпечатки лап горного барса или дракона. Следы походили на человеческие – длинная пятипалая ступня с широко раздвинутыми пальцами превосходила длиной полтора локтя.
– Хримтурсы... Они, не иначе! – воскликнул Торир, подозрительно оглядываясь. – Это тебе не лесные демоны будут, а кой-что похуже!
– Хримтурсы? Снежные великаны? Те, про которых Лофт давеча говорил? – У отца Целестина задрожали руки.
– Следы старые, – прогнусил из-за плеча монаха Гуннар. – Их стоянка здесь была давно. Бояться сейчас нечего. Поехали дальше! Да и встречались мы уже с их родичами...
Германец, по обыкновению, погладил рукой топор, висящий у пояса. Самоуверенности Гуннару было не занимать. Во всяком случае, следующие часы прошли в напряжении. В застывшем царстве льда любое движение – будь то просто сползающий с крутого склона снег или поднятые ветром вихри ледяной пыли – воспринималось как появление врага (а в том, что снежные великаны были врагами, ни у кого и тени сомнений не возникало).
Вполне понятно, что хримтурсы явились тогда, когда путники уже устали хвататься за оружие при любом мало-мальски подозрительном шорохе или шевелении среди камней.
Тропа здесь шла между ледником и отвесной каменной стеной, образовавшей наверху нависающий над покрытой скользкой коркой дорогой карниз. Потрескивающий мощный слой многолетнего льда по левую руку выползал из огромной щели между двумя горными склонами и оставлял для прохода пространство шириной локтей в десять, так что получился длинный коридор, уходящий направо, в обход ледового пласта. Что и говорить, место для засады замечательное.
Грохот камней позади отряда заставил отца Целестина подумать о том, что начала обваливаться скала, закрывавшая собою полнеба, но, обернувшись, монах понял, что опасность быть погребёнными под её обломками пока не грозила. Шагах в пятидесяти тропу просто завалило невесть откуда взявшимся мелким каменным крошевом, но этого было достаточно, чтобы перегородить коридор. Лошади, не переломав ног, пройти там не смогут.
– Ну вот, назад дороги нет, – проворчал Торир, кутаясь в плащ. – Хорошо ещё, что не нам на головы...
– Боюсь, и дальше нам будет пройти трудновато, – подчёркнуто спокойным голосом сказал Гуннар. – Смотрите!
Сигню первой посмотрела туда, куда указывал выхваченным топором германец, ойкнула и сама схватилась за оружие. Видгар уже заряжал самострел, когда монах наконец понял, что несколько светлых теней впереди вовсе не снежные столбы и не громадные ледяные наросты на камнях, а живые существа.
– Вы на ледник гляньте! Похоже, туго нам придётся... – Торир исподлобья оглядывал мёрзлое поле. Там, на залитом светом пространстве, двигались какие-то человекоподобные твари. Похоже, что хримтурсы, пользуясь своей светлой, желтовато-белой шкурой, поджидали отряд не шевелясь, слившись со льдом – своей родной стихией.
– Лошадей назад! – хрипло приказал конунг, теперь уже окончательно уяснив, что ловушка захлопнулась. Позади завал да скала, а с ледника и по уходящей в глубь перевала тропе приближается многочисленный и сильный враг.
Снежные великаны не торопились, подбираясь к людям медленно и отрезая все пути к бегству; впрочем, куда теперь было бежать? Плотное кольцо горных чудищ сжималось, полностью окружив вадхеймцев с трёх сторон. Отец Целестин насчитал почти четыре десятка хримтурсов, пытаясь сообразить, как можно их если не победить, то хотя бы отпугнуть.
«Эх, Гюллира с нами нет! Ну скажите, кто бы решился даже близко подойти, видя живого дракона?»
Хримтурсы мало походили на уже знакомых монаху лесных демонов, пускай и приходились им ближайшими родственниками. Великаны инея были выше ростом – почти в полтора человеческих, куда как шире и мощнее в плечах, густой мех походил на шкурки новорождённых тюленей – такой же пушистый и светлый. Роднило обитателей снегов с лесными великанами одно: несоразмерно маленькие головы, растущие прямо из плеч, громадные челюсти и глубоко сидящие, горящие красным глазки. И кроме того, в лапах многих хримтурсов было оружие, пусть и донельзя примитивное. Жутких размеров вожак, шедший впереди, сжимал остро обточенную о камень кость, у других были дубины, камни, а один великан держал даже что-то, напоминающее меч, исключительно древний, весь в выщербинах и покрытый рыжей ржавчиной...
«Господи, до чего же глупо! – тоскливо подумал святой отец. – Пройти через столько опасностей и подохнуть здесь, в этих проклятых горах, только потому, что у Лофта нашлись другие дела, а великанам снегов захотелось есть! Ну должен же быть хоть какой-то выход!»
Отец Целестин уже решился было на отчаянный шаг – выйти к хримтурсам и вызвать их на переговоры, ибо это позволило бы оттянуть время. Вполне здравую мысль о том, что великаны могут и не знать
