10
Кэтрин Кимберли шла по опустевшим коридорам сорок четвертого этажа. Один из коридоров заканчивался стальной дверью с табличкой: «Архив».
Она нажала кнопку звонка. На мгновение приоткрылся дверной глазок, затем дверь медленно отворилась, заскрипев петлями. Кэтрин вошла в обширную, плохо освещенную и пропахшую бумажной пылью комнату.
Все помещение заполняли ряды высоких старомодных шкафов из дуба. В дальней стене виднелось тусклое запыленное окно. Такими грязными окна становятся в тех случаях, когда их забирают снаружи решетками. По стеклу стучали капли дождя. В комнате было жарко. Послышался скрип закрываемой двери. Кэтрин обернулась.
— Здравствуйте, мисс.
— Добрый вечер, Арнольд.
Она рассматривала пожилого англичанина по мере того, как ее глаза привыкали к полумраку.
— Я приготовлю чай, мисс.
— Отлично. — Она знала, что отказаться у Арнольда от чая значило испортить все дело.
Арнольд занялся посудой, расставленной на походном столике защитного цвета.
— Вам известен некий полковник Рандольф Карбури?
Арнольд кивнул. Он включил плиту, на которой стоял медный чайник, и жестом указал на полочку, уставленную разноцветными жестяными баночками с чаем «Туайнингс».
— Какой вы предпочитаете? У меня осталось немного «Эрл Грея».
— Отлично. У нас есть на него материалы?
— На «Эрл Грей»? — Арнольд рассмеялся собственной шутке. — А-а-а, на Карбури. Конечно, есть.
Он пододвинул Кэтрин стул, и она села. Арнольд бросил ложку чая в заварочный чайник. «Нет, — подумала Кэтрин, — не случайно фирма „О'Брайен, Кимберли и Роуз“ после войны переехала с Уолл-стрит в это здание в Рокфеллеровском центре. Ведь здесь во время войны размещалась американская разведка — Управление стратегических служб. И здесь же находился Отдел по координации деятельности американских и британских спецслужб. Он занимал именно те помещения, в которых теперь располагается офис фирмы О'Брайена. Ностальгия, карма или что-то еще?»
Когда британцы освободили помещения на сорок четвертом этаже, они продолжали арендовать одну комнату — ту, в которой Кэтрин сейчас находилась. Они оставили в ней большое количество своих досье и обслуживающий их персонал, включая архивариуса сержанта Арнольда Брина. Теперь он остался здесь один. Сама комната и Арнольд представляли собой сейчас лишь обломки некогда мощной империи, разбитой бурным течением времени.
Кэтрин указала однажды О'Брайену на нецелесообразность содержания этого информационно- разведывательного подразделения, которое не действует уже в течение сорока лет.
— Это был их подарок нам, — ответил тогда О'Брайен.
— А кто платит сейчас?
— В Великобритании парламент издавна ежегодно выделяет своему монарху некую сумму на представительские расходы, которую тот расходует по собственному усмотрению. Некоторая часть этих денег уходит на расходы другого характера.
— На разведку?
— Да. — О'Брайен рассмеялся. — Хотите, я открою вам секрет? Так вот, во время Второй мировой войны конгресс последовал этому примеру британцев. Он выделил Уильяму Доновану из секретных фондов десятки миллионов долларов, которые тот мог расходовать по собственному усмотрению. Когда-нибудь я расскажу вам об этом подробнее.
Чайник засвистел, и Арнольд заварил чай.
— Вы любите покрепче, да? Пусть постоит пять минут.
Кэтрин посмотрела на проход между шкафами. По словам О'Брайена, британская разведка иногда обращалась к этим материалам, но службу генерала Донована, для которой доступ к этим архивам должен был оставаться открытым, неожиданно расформировали после войны. Почти через два года Управление стратегических служб было восстановлено в лице Центрального разведывательного управления. Из-за разрыва связей с британскими разведслужбами ЦРУ практически не пользовалось архивами, или, как они сами говорили, этим имуществом. Однако Патрик О'Брайен и его Друзья по УСС не забыли про британское «наследство» и «прикарманили» его, может, по ошибке, а может, преднамеренно.
Кэтрин знала также, что некоторые документы УСС так и не перешли к ЦРУ, а находились где-то в этом здании, несколькими этажами ниже.
Арнольд поставил на столик большую чашку, достал салфетку и чайную ложечку.
— Без сахара и без сливок.
Он налил чай через ситечко.
— Спасибо.
Арнольд исчез где-то среди шкафов и скоро вернулся с папкой темно-желтого цвета.
— Карбури, Рандольф. Майор. Тот же человек, только звание теперь другое, я думаю.
Он включил пыльную зеленую лампу и достал из папки маленькую фотографию с удостоверения личности.
— Это он?
Кэтрин внимательно посмотрела на старую фотографию.
— Мне трудно его узнать.
Она спросила себя, почему он решил, что она может его узнать? Значит, он предполагал, что Кэтрин встречалась с Карбури? Она взглянула на Арнольда, и он показался ей немного встревоженным.
— Я хотел спросить, мисс, видели ли вы его фотографию когда-нибудь раньше?
— Нет, не видела.
Она начинала подозревать, что Карбури был здесь до ее прихода. Но даже если и так, то что же тут подозрительного? Полковник мог получить доступ к делам, если предположить, что он обладает правом на это. Такое право, как намекал О'Брайен, могло быть одним из условий наследования архивов.
Кэтрин пролистала страницы тонкой папки. Это было личное дело, составленное в достаточно произвольной форме, не то что толстые коричневые досье на немецких агентов, работавших в Америке. В деле Карбури отсутствовали прямые упоминания об операциях, в которых он участвовал, но приводились их цифровые коды. Как оказалось, Рандольф Карбури не был «солдатом виски», он был уважаемым человеком и имел много наград. Кэтрин дошла до закодированной телеграммы из «Уэстерн Юнион» с написанным карандашом расшифрованным текстом внизу. Она прочитала это послание, датированное 12 февраля 1945 года.
«Майору Р. Карбури: я опять должен потребовать от вас больше подробностей относительно света, пролитого Охотничьей Луной. Она должна взойти в этом году 16 октября, когда Марс уже закатится, ухудшая благоприятные условия, существующие сейчас для охоты. Срочно нужен мартини. Черчилль».
Кэтрин перечитала текст еще раз. Даже в расшифрованном виде он был малопонятен. Видимо, послание тщательно защищали от любопытных. Она предположила, что «Охотничья Луна» — название операции. Кэтрин довелось читать большое количество секретных документов времен войны, и она привыкла улавливать мысль между строк. Она опять взглянула на потертый лист бумаги. «Пролить свет» — видимо, означает, что требуется отчет о ходе операции. «Марс уже закатится» — война закончится. «Благоприятные условия ухудшатся» — прекратится действие военного положения, делая охоту сложнее, или что-то в этом роде. Ну вот, уже хоть что-то.
«Срочно нужен мартини». Кэтрин провела рукой по волосам и задумалась. Лейтмотивом была охота,
