— Доложи обстановку, Шрёдер, — нагло потребовал Хики.
— Обстановку? Какую обстановку?.. — Шрёдер даже поперхнулся от неожиданности.
— Доложи, что там делается в Глосса-Морра, Лондоне, Вашингтоне, Ватикане, Дублине? Кто-нибудь все еще пыхтит там над нашими требованиями?
— Да, разумеется. Как же иначе? Да вы сами можете все видеть по телевизору.
— Ну я-то не общественность, Шрёдер. Мне репортерских домыслов не надо. Лучше расскажи мне, что там действительно происходит.
— Что ж, расскажу… — Шрёдер заглянул в свои записи. — Представители Красного Креста и Амнистии уже приехали во все лагеря… ожидают…
— Это все показывали по ящику.
— Разве? А я не видел. Так, что там дальше?.. Дублин… так вот, Дублин пока не согласен с требованием выпустить интернированных…
— Скажи им от моего имени, что они сопливые трусы. Передай, что Хики обещает захватить Дублин в течение года и всех их перестрелять.
— Во всяком случае, — нервно сказал Шрёдер, — мы еще не пришли к согласию насчет ваших условий. Вопрос о сохранении святыни — дело второстепенное…
— Мне надо переговорить со всеми правительствами напрямую, установите селекторную связь, — перебил его Хики.
Шрёдер жестко ответил:
— Но вам же известно, что они не желают разговаривать с вами напрямую.
— А через шесть часов эти напыщенные ублюдки приползут на коленях умолять лично переговорить с нами.
Шрёдер решил сменить тему и бодрым голосом проговорил:
— Ваше выступление вызвало очень благоприятный отклик. Ватикан говорит…
— Отклики на мое выступление, потрясная реакция зрителей и все такое прочее — это все ерунда, гораздо важнее теперь подумать над технической проблемой. Как по-твоему, когда стеклянный фасад Олимпийской башни грохнется на улицу?
— Мистер Флинн там? — перебил его Шрёдер.
— У тебя есть очень плохая привычка перебивать, Шрёдер!
— Мистер Флинн там?
— Конечно, здесь, тупой осел. Где же еще он может быть?
— Могу я поговорить с ним? Пожалуйста.
— Бога ради, не дергай его, он же играет на колоколах!
— А вы не можете попросить его взять трубку параллельного телефона около органа?
— Но я же уже втемяшивал в твою башку: не стоит мешать человеку, когда он играет на колоколах. До тебя так ничего и не дошло за ночь? Держу пари, парень, что раньше ты был шкурным копом, беспардонно вламывался в номера гостиниц, беспокоя постояльцев. Такое в твоем духе.
Лицо Шрёдера побагровело от злости. Он слышал, как голос Хики гремит в динамиках по всему дому, до него донесся чей-то смешок. Он схватил карандаш и сжал его в кулаке.
— Мы хотели бы переговорить с мистером Флинном лично — у входа в ризницу. — Шрёдер взглянул на спящего на диване Бурка. — Лейтенант Бурк придет на переговоры…
— Ты же сам однажды сказал, парень, что лучше вести переговоры с одним и тем же человеком — будет меньше недоразумений. Если я не могу поговорить с королевой, значит, и ты не можешь вести разговор с Финном Мак-Камейлом. Что-то не так? Да, вот что еще я хотел спросить. На великий пост что ты пожертвовал? Свои куриные мозги или яйца? Я давно отказался тратить попусту время на болтовню с дурьем по телефону, но ради тебя пошел на исключение.
Шрёдер внезапно ощутил, как внутри у него что-то оборвалось. Он с трудом удержался, чтобы не вспылить, и продолжил ровным тоном:
— Мистер Хики… Брайен Флинн проникся ко мне доверием — усилия, прилагаемые мною, проявленная честность…
В кабинете раздался скрипучий старческий смех:
— Ах, ну да, он же разговаривает с тобой, как хороший воспитанный мальчик, не так ли? Но только он приготовил для тебя про запас неплохой сюрприз, Шрёдер, и он вряд ли тебе придется по душе.
— Но нам не нужно никаких сюрпризов… — запротестовал Шрёдер.
— Хватит! Перестань постоянно повторять свое великодержавное «мы». В данном случае я говорю о тебе, понял? Сюрприз приготовлен специально для тебя.
Шрёдер быстро вскочил со стула, в его глазах промелькнула настороженность.
— Что вы имеете в виду? Что все это значит? Послушайте, лучше откройте все сразу, мы договорились вести переговоры доброжелательно и честно…
— А что, Беллини также действует доброжелательно и честно?
Шрёдер колебался. Такая осведомленность экстремистов выбивала его из колеи. А персональное упоминание о нем не предусматривалось в его планах ведения переговоров.
— А где сейчас этот Беллини? — продолжал Хики. — Опять упражняется у классной доски со своими гестаповцами? Или выискивает пути, чтобы незаметно подкрасться и поубивать нас всех? А я плевал на Беллини, а заодно и на тебя.
Шрёдер сокрушенно покачал головой, а затем спросил:
— Как там с заложниками?
Хики игнорировал его вопрос.
— Вы что, все еще не нашли Стиллвея?
— Нужен ли вам врач?
— А вы уже разрыли мою могилу?
— Может, прислать вам пищу, лекарства?
— Где сейчас майор Мартин?
Бурк лежал на диване с закрытыми глазами и слушал этот диалог, вылившийся в два независимых друг от друга монолога. От диалога толку не было, а вот монологи много о чем говорили. Теперь он без всякого сомнения понимал: переговоры ничего не дадут.
Шрёдер снова прервал его мысли:
— Какой сюрприз приготовил для меня Флинн?
Хики вновь рассмеялся:
— Если я скажу тебе, это уже не будет сюрпризом. Держу пари, что в детстве ты был несносным, Шрёдер. Неверное, всегда старался разнюхать, что тебе припасли на Рождество, лазил по всем шкафчикам и углам.
Шрёдер ничего не ответил, и снова из соседней комнаты послышался смешок. Хики между тем продолжал:
— Не звони нам без надобности. Если только чтобы сказать, что мы победим. Я сам буду связываться с тобой каждый час до шести часов утра. В шесть ноль три все закончится.
Шрёдер услышал короткие гудки. Хики положил трубку. Потом Шрёдер взглянул на лежащего неподвижно на диване Бурка, выключил динамики в соседних комнатах, набрал снова номер собора:
— Хики!
— Что еще?
Вздохнув полной грудью, Шрёдер процедил сквозь зубы:
— Ты дохлый ублюдок! — Со стуком бросив трубку на рычаг, он откинулся на спинку стула. Ощутив во рту привкус крови, понял, с какой силой прикусил нижнюю губу.
Бурк, повернув голову, посмотрел на Шрёдера. На мгновение их взгляды встретились, и Шрёдер быстро отвел глаза.
— Ничего, ничего. Все нормально, — произнес Бурк.
Шрёдер ничего не ответил, но Бурк заметил, что его плечи сотрясаются.
