Я знаю, что должен делать.
— Нет, теперь все изменилось. — По лицу Беллини пробежала самодовольная улыбка. — Губернатор настаивает, чтобы вы приняли более активное участие в штурме. — Беллини с удовольствием смаковал каждое свое слово. — Полиция предоставит в ваше распоряжение бронетранспортеры. Это армейские бронетранспортеры, так что они вам знакомы. — Беллини заметил, как побледнел майор Коул. Поближе подойдя к Лоугану, Беллини добавил: — На каждую машину нужно посадить по пятнадцать солдат, и они подъедут к ступеням парадного входа…
Лоуган перебил его, с трудом сдерживаясь:
— Но это же безумие! В такой тесноте бронетехнику применять нельзя. У них же там могут оказаться бронебойные реактивные снаряды. Господи, да мы просто будем лишены свободы маневра, а укрыть машины там негде… Эти фении — старые опытные партизаны, капитан. Они отлично знают, как нужно бороться с бронетехникой. Они за свою жизнь насмотрелись английских броневиков больше, чем вы узрели…
— Таксомоторов, — перебил его Бурк, входя в конференц-зал. — Так Флинн говорил Шрёдеру. Ничего, если мы с инспектором Лэнгли присоединимся к вам?
У Беллини был очень усталый и раздраженный вид. Он повернулся к Лоугану:
— Согласуйте все это с губернатором. — Потом посмотрел на настенные часы и объявил: — Перерыв на десять минут. Проветрить помещение! — Опустившись на стул, Беллини закурил. Люди быстро освободили зал и собрались в группки по всему коридору.
Лэнгли и Бурк сели напротив Беллини. Тот тихо сказал:
— Этот хренов военный герой только пугает моих людей.
Бурк подумал: «Да их и нужно напугать. А то они настроились на легкую прогулку», а вслух заметил:
— Он дело говорит.
Беллини затянулся сигаретой.
— Зачем только сюда притащили этих парадных шаркунов?
Лэнгли огляделся вокруг и спокойно ответил:
— Губернатор ищет популярности.
Беллини глотнул из чашки немного холодного кофе.
— Знаете… я обсудил множество разных вариантов штурма с мэром и губернатором. Никогда не доводилось видеть, как люди, ни бельмеса не смыслящие в военном искусстве, вдруг становятся стратегами? — Он закурил другую сигарету и продолжил, еще больше возбуждаясь: — Клайн вдруг взял и пожал мне руку. Господи, как же мне хотелось сломать его гребаные пальцы! Но он еще не преминул сказать: «Джо, вы в курсе, чего мы ждем от вас». Боже Всемогущий! К тому времени я даже не понимал, имею ли право применить здесь оружие. В тот момент я действительно был на взводе и ответил ему: «Ваша честь, мы должны начать штурм сейчас же, пока звонят колокола!» А он мне и говорит — можете проверить, это точно — так вот, он говорит: «Капитан, мы взяли обязательства, — моральные или что-то в этом роде, я так и не понял, — использовать все возможные средства для переговоров…» И дальше в том же духе… Ну я и сказал, то есть не сказал, а хотел было сказать: «Клайн, тупица ты этакая, ты хочешь вызволить заложников и сохранить собор или же намерен потянуть еще время вместе с Белым домом и Ватиканом?» — Беллини остановился и тяжело вздохнул, а затем добавил: — Но, возможно, мои слова прозвучали бы как-то по-дурацки, потому что я, по правде говоря, не очень-то пекусь о груде камней или о четверых заложниках, которых даже не знаю. Я отвечаю за другое — за сотни своих людей, за их семьи, которые я хорошо знаю, само собой — за себя самого, за свою жену и детей. Разве я не дело говорю?
Какое-то время все молчали, потом зазвонил телефон. Беллини схватил трубку, послушал и передал ее Бурку:
— Какой-то парень, он назвался Прокаженным. Ты видать, общаешься с крутыми ребятами.
Бурк взял трубку и услышал голос Фергюсона:
— Бурк, это Прокаженный.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Бурк.
— Холодно, напуган до смерти, ужасно голоден, безумно устал и разбит. А в остальном все хорошо. Этот телефон надежен? Не прослушивается?
— Боюсь, ненадежен.
— Ну что ж, тогда нужно встретиться.
Бурк на мгновение задумался.
— А сюда ко мне не хочешь прийти?
Фергюсон, подумав, ответил:
— Нет… Вокруг контрольно-пропускных пунктов болтается много народу, которому не хотел бы показываться на глаза. Я нахожусь очень близко от места нашей обычной встречи. Увидимся там.
Бурк положил трубку и обратился к Лэнгли:
— Фергюсон что-то откопал.
Беллини быстро взглянул на него:
— Что-то такое, что может помочь мне?
Бурку хотелось сказать что-нибудь вроде: «Честно говоря, тебе уже ничто не сможет помочь». Но вместо этого произнес:
— Думаю, что может.
Беллини, похоже, почувствовал фальшь и вжался в кресло.
— Господи, мы никогда не воевали с обученными партизанами!.. — Он посмотрел на Бурка. — Я похож на труса? У меня испуганный вид?
— Ты выглядишь как человек, который понимает всю сложность проблемы, — ответил Бурк.
Беллини с облегчением рассмеялся и заметил:
— А я-то думал, что ад в эту проблему не входит.
Внезапно обозлился Лэнгли:
— Послушай, пошарь-ка в своей памяти, может, и найдешь день, подобный этому. Ты же готовился к таким передрягам…
— Готовился? — Беллини повернулся к Лэнгли. — Готовился к долбаным делам? В армии учился, как прятаться при ядерном взрыве. А наш инструктор — у него у одного были толковые мозги — говорил нам, что в этом случае надо покрепче прижимать каску, просунуть голову между ног и целовать собственную задницу. — Он грустно улыбнулся. — Долбаная подготовка! — Затянувшись сигаретой, шумно выдохнул дым. — Ну ладно, может, Шрёдер все же развяжет узел. — И опять чуть улыбнулся. — У него теперь на это есть более веская причина. — Беллини показал на пуленепробиваемый жилет и черный вязаный свитер, лежащие на другом конце стола. — Это его вещи.
— Ну что ты прицепился к нему? — спросил Лэнгли. Беллини ничего не ответил, мотнул головой и обратился к Бурку:
— А как ты? Что намерен делать позже?
— Буду с тобой, — ответил Бурк.
Беллини широко раскрыл глаза. Лэнгли быстро стрельнул взглядом на Бурка.
— Черт побери! Ведь здесь начнется сущий ад.
Бурк ничего не ответил.
— Пусть уж человек делает то, что ему хочется, — заметил Беллини.
Лэнгли сменил тему и сказал, обращаясь к Беллини:
— У меня есть для тебя кой-какие советы психолога.
Беллини прикурил очередную сигарету.
— Намажь их погуще маслом и запихни себе в задницу.
Лэнгли оцепенел. Беллини нахраписто наседал, получая удовольствие от того, что никто не смеет придраться к нему:
— Где архитектор, Лэнгли? Где чертежи?
— Над этим работают, — защищался Лэнгли.
— Потрясающе! Все над чем-то работают — ты, Шрёдер, мэр, президент. Все работают. А знаешь ли
