Лэнгли колебался. Роберта Шпигель сурово посмотрела на него и проговорила приказным тоном:
— И не позже, чем к полудню, инспектор!
Лэнгли в ответ посмотрел на нее таким же взглядом.
— Конечно, заведу. Почему, собственно, не завести? С помощью благовоспитанного полицейского психолога доктора Кормана я составлю портреты экстремистов, да такие, что даже у самого Джона Хики случится медвежья болезнь от страха.
— Если не ошибаюсь, — вмешался майор Мартин, — вы также, инспектор, усматриваете связь между смертью того информатора… Фергюсона — так, кажется, его звали — и фениями? Разработка такой версии прояснила бы дело.
Лэнгли посмотрел на Мартина и понял, что тот имел в виду. Он молча кивнул.
Клайн взглянул на Беллини:
— Хватит об этом. А ты, Джо, как? С нами?
Беллини озабоченно осмотрелся:
— Я… но…
— Джо, скажи честно, ты абсолютно уверен, что террористы не расстреляют кардинала и остальных на рассвете и не взорвут собор святого Патрика?
— Нет… но…
— Ты уверен, что твои спецназовцы не смогут успешно провести операцию по освобождению заложников?
— Я никогда ничего подобного не говорил, Ваша честь. Я просто никогда не подписываю… А с каких это пор стало необходимо подписывать подобное?
Мэр мягко потрепал Беллини по плечу и предложил:
— Может, мне нужно назначить кого-то другого, чтобы возглавить твоих ребят в этой операции против террористов, как ты считаешь, Джо? Или всю операцию возложить на полковника Лоугана?
Беллини лихорадочно соображал, но ни одна мысль не казалась ему приемлемой.
— Так да или нет, капитан? — резко спросила его Шпигель. — Времени мало. Этот чертов восход обязательно начнется в шесть ноль три.
Беллини взглянул на нее и выпрямился:
— Штурм возглавлю я лично. Но решу, подписывать бумагу или нет, только когда получу план собора.
Мэр облегченно вздохнул.
— Ну, что же. — Он взглянул на Лэнгли. — Теперь насчет вас. Вы, конечно, передумали подавать в отставку?
— По правде говоря, я подумываю о должности старшего инспектора, — огрызнулся Лэнгли.
Клайн тут же кивнул:
— Само собой разумеется, все участники операции получат повышение.
Прикуривая, Лэнгли заметил, что руки его дрожат. Он был уверен, что Клайн и Доул приняли правильное решение — штурмовать собор. Но если с политической точки зрения это решение, по его мнению, было верным, он нутром чуял, что задуманный ими штурм предпринимается вовсе не по громогласно объявленным причинам и не так, как следовало бы, а каким-то, черт его знает, не таким, как нужно, образом. Ну и что? В любом случае это в конце концов половинчатое решение.
Теперь мэр Клайн улыбнулся. Он повернулся к Шрёдеру:
— Берт, все, что от тебя нужно, — это выторговать побольше времени. Продолжай вести с ними треп. Ты проделываешь дьявольски трудную работу, Берт, и мы ценим ее… Ну как, капитан? — Он еще раз приветливо улыбнулся Шрёдеру. Он всегда улыбался, когда кто-нибудь не обращал на него внимания. — Берт!
Шрёдер взглянул на Клайна, но ничего не сказал. Мэр смотрел на него с некоторой опаской.
— А сейчас… сейчас, Берт, нужно, чтобы ты подписал докладную, где рекомендовал бы, как профессионал, имеющий многолетний опыт по освобождению заложников, приостановить всякие переговоры с экстремистами. Согласен?
Шрёдер испуганно оглядел комнату и издал какой-то нечленораздельный звук. Мэр, казалось, еще больше встревожился, но тем не менее продолжал:
— Ты объяснишь это тем, что во время встречи с Флинном он выдвинул еще целый ряд требований… совершенно сумасбродных требований. Договорились? И напиши это побыстрей, насколько возможно. — Клайн повернулся к остальным: — Вы все…
— Я не сделаю этого.
Все, как один, посмотрели на Шрёдера. Клайн недоверчиво переспросил:
— Что… что ты сказал?
Шпигель быстро вскочила с кресла, толкнув его к Доулу. Тот отшвырнул кресло в сторону и обратился к Шрёдеру:
— Сказано, конечно, откровенно. Но последнее слово будет, черт побери, не за тобой!
Шрёдер поднялся со стула и, облокотившись о стол, заявил:
— Я послушал вас всех, вы все тут с ума посходили.
— Тащи сюда дублера для ведения переговоров, — сказала Шпигель, обращаясь к Лэнгли.
— Нет! — вскричал Шрёдер. — Нет, никто, кроме меня, не сможет разговаривать с Флинном… Он больше ни с кем не хочет говорить… Вы сами увидите… Я позвоню ему сейчас же… — Он бросился к телефону, но Лэнгли отодвинул аппарат в сторону. Шрёдер сел на свое место.
Клайн был ошарашен. Он пытался что-то сказать, но не смог выдавить из себя ни слова.
Шпигель обошла вокруг стола и встала над сидящим Шрёдером. Мягким и спокойным голосом она принялась увещевать его:
— Послушайте, капитан, выберите минутку до того, как Беллини кинется на штурм, и напишите докладную в обоснование своего решения. Если же этого не сделаете, то я специально прослежу, чтобы вопрос о вашем служебном соответствии обсудили в управлении полиции, отстранили вас от должности и уволили без права на пенсию. Тогда вам до скончания века придется служить охранником в банке где- нибудь в Дубьюке или в подобном захолустье, да и то если вам по счастью разрешат носить оружие. Ну а теперь давайте подойдем к этому делу по-умному.
Шрёдер встал и глубоко вздохнул. Говорить он начал хорошо поставленным голосом, как опытный специалист по ведению переговоров:
— Да, согласен: давайте действовать по-умному. Извините меня, я что-то перенервничал… Давайте обсудим, что действительно сказал мне Брайен Флинн, а не то, что вам хотелось бы услышать от него. — Он посмотрел на Беллини и Лоугана: — Похоже, что те сорок пять порций говяжьей тушенки вовсе не военная хитрость — там и впрямь сосредоточено столько боевиков, что им и этот ужин маловат. Я их видел. Ну и огнеметы… позвольте пояснить, что такое огнеметы… — Дрожащей рукой он зажег спичку и продолжал спокойным, размеренным тоном, хотя все присутствующие почувствовали в его голосе неприкрытую тревогу: — Флинн собрал под свое начало самую большую, прекрасно вооруженную группировку хорошо обученных инсургентов, которая была в нашей стране со времен Гражданской войны. Поздно теперь предпринимать что-либо, разве только обратиться к Вашингтону и сказать, что мы идем на уступки и готовы уступить во всем, что в нашей власти…
Глава 52
Лэнгли разыскал Бурка, лежавшего на кровати в комнате для священнослужителей.
— Они все же решить брать собор штурмом.
Бурк вскочил. Лэнгли говорил с возрастающим возбуждением:
— И очень скоро. Не дожидаясь воззвания Папы, раньше, чем забухают церковные колокола, а монсеньер Доунс очухается…
