— Да, действительно, чего это я… А как ты думаешь, если я прольюсь на нее дождем?..
— То она промокнет.
— Золотым дождем, — уточнил Шамбамбукли.
— Ну, значит, ее пришибет самородком. Это же человек, не забывай. Они страшно хрупкие.
— Не пойдет, — вздохнул Шамбамбукли. — Ну а если так — в полночь я влечу ей в окно вороном, ударюсь лбом об пол…
— И набьешь шишку.
— Да не перебивай ты! Ударюсь об пол и превращусь в прекрасного юношу…
— Давай я попробую угадать, — предложил Мазукта. — Итак, представим себе, что ты — девушка. Юная и простодушная, живущая в отсталой, полной предрассудков стране. И к тебе в полночь в окно влетает ворон. Мало того — превращается в незнакомого мужчину!
— В прекрасного юношу! — обиженно уточнил Шамбамбукли.
— Знаешь, я думаю, ей будет не до того, чтобы к тебе присматриваться. Итак, возможные реакции: упасть в обморок, завизжать как резаная, позвать на помощь, огреть тебя по лбу сковородкой…
— Хватит, хватит! — перебил Шамбамбукли и потер лоб. — Ну а что же мне тогда делать?
— А почему бы тебе не заявиться к ней таким, какой ты есть?
— Да ну, что ты… Я стесняюсь.
— А быком не стесняешься?
— Быком — это другое дело! Быку, знаешь ли, многое позволено…
Шамбамбукли вдруг замолчал на полуслове и принюхался.
— Пахнет чем-то… Мазукта, у тебя что-то горит!
— Где?! — Мазукта вскинул голову и пошевелил ноздрями. — Нет, это не у меня. Это… А, знаю, это от людей потянуло, жертвенным дымом. Так что ты хотел сказать?
— Я тут подумал…
— Нет, погоди-ка! — Мазукта порывисто встал и завертел головой, отыскивая, откуда пахнет гарью. Наконец, найдя источник, он близоруко приставил ладонь к глазам, некоторое время напряженно вглядывался вдаль, а затем коротко, с чувством, выругался.
— Что там? — обеспокоено спросил Шамбамбукли. — Надеюсь, ничего серьезного?
— Отбой! — проворчал Мазукта. — У них там народные гуляния. Ярмарка, карнавал и всякие зрелища для развлечения толпы.
— А, ну тогда ладно, — рассеянно кивнул Шамбамбукли. — А что, если я тогда превращусь не в ворона, а в какую-нибудь другую птицу? Лебедя или…
— Можешь больше не суетиться, — мрачно перебил его Мазукта. — У людей сегодня праздник. Мне в жертву только что принесли очередную юную девственницу.
Демиург Мазукта вошел в комнату и небрежно сбросил мокрый плащ на пол.
— Ну, и что ты тут сидишь, весь в расстроенных чувствах?
— Да так… — пожал плечами демиург Шамбамбукли.
Мазукта проследил за его взглядом и ухмыльнулся.
— А, смотришь… Ну, я ведь говорил тебе, что незачем волноваться. Нашли же в конце концов.
— Угу.
— В этой реинкарнации она очень даже симпатичный эмбрион.
— Угу.
— Что «угу, угу»?! Ты так и будешь сидеть и ждать целых шестнадцать лет?
— И четыре месяца.
— Что?
— Шестнадцать лет и четыре месяца, — повторил Шамбамбукли. — Сейчас ей почти двадцать одна неделя.
Демиург Мазукта подтащил кресло и сел напротив Шамбамбукли.
— А ты знаешь, что пока ты тут предаешься депрессии, в твоем мире дожди, туман и унылая погода? Ты о людях подумал?
— А я и не знал, что тебя волнуют люди, — вяло удивился Шамбамбукли.
— Нет. Люди волнуют тебя, — объяснил Мазукта. — А меня волнует твое состояние! Так что давай, взбодрись, займись чем-нибудь.
— Чем?
— Тебе что, нечего делать? Тогда пойдем, мне поможешь.
Шамбамбукли неохотно поднялся на ноги и покорно уставился на Мазукту.
— Брр! Ненавижу этот твой обреченный взгляд! — передернулся Мазукта. — Но в покое я тебя не оставлю, и не надейся. Одевайся и пошли.
Он сорвал с крючка сухой плащ, решительно запаковал в него Шамбамбукли и подхватил с пола свой собственный, с которого уже натекла лужа.
— Пойдем, тебе понравится.
Мир, в который демиург Мазукта привел демиурга Шамбамбукли, оказался сер и неприветлив. Под ногами хлюпала жидкая грязь, с неба лились потоки воды, ветер то и дело швырял капли под капюшоны демиургов.
— А здесь кто в депрессии? — удивился Шамбамбукли и плотнее затянул ворот.
— Никто. Это называется «тропический ливень». Пошли.
Демиурги поднялись по скользкому склону, обошли гряду камней и уткнулись носом в высокую деревянную стену.
— Ага, пришли! — Мазукта довольно улыбнулся. — Где-то здесь была дверца…
— А что это такое? — спросил Шамбамбукли.
— Корабль, не видишь?
— Здесь, в горах?
— А ты предпочел бы лезть за ним в болото?
— Нет, но…
Шамбамбукли оглядел сооружение. На корабль оно было мало похоже. Если честно, то больше всего оно напоминало деревянный гроб с орудийной башней, и от этой ассоциации Шамбамбукли опять помрачнел.
Мазукта тем временем нашел в стене корабля плотно закрытую ставню, распахнул ее и крикнул внутрь:
— Ау! Вы там как, готовы?
Из окошка резко пахнуло зверинцем, и раздался многоголосый рёв — курлыканье, рычанье, мычание, ржание и даже чавканье.
— Отлично! — Мазукта снова задраил окошко и окликнул Шамбамбукли. — Эй! Хватайся, понесли.
— Куда? — опешил Шамбамбукли.
— В другой мир, — пояснил Мазукта и, крякнув от натуги, приподнял свою сторону корабля. — Ну, чего стоишь, хватайся!
Шамбамбукли послушно ухватил корабль с другой стороны, и демиурги, кряхтя и отдуваясь, поволокли его на новое место.
— А зачем мы это делаем? — поинтересовался Шамбамбукли на первом же привале, едва переведя дух.
— Так надо, — ответил Мазукта, утираясь платочком. — В том мире, понимаешь, извратилась всякая плоть. Ну вот я и собрал генетически чистые экземпляры, по паре от каждого сохранившегося вида.
— А там устроишь Потоп?
— Ты что, рехнулся? Знаешь, какой мне потом счет за воду придет? Нет, никого я уничтожать не собирался. Зачем? Пускай извращаются, даже интересно, что получится.
— А зачем тогда этих изолируешь в отдельный мир?
— Ну как — зачем? Контрольная группа. Для чистоты эксперимента.
