Торкланд уже готов был плюнуть на самолюбие и признаться в своей несостоятельности, когда за край его черепной коробки зацепилось полузабытое воспоминание.
Вернее, рассказ его лучшего друга дунлендского конунга Хэймлета.
Этот пройдоха за свою короткую жизнь успел сунуть нос куда только мог. Он даже плавал в теплых морях диковинной страны Спайнленда и бывал в городе Гранадгарде, где живут глупые черные люди, которые не пьют ни вина, ни эля. Хэймлет как-то рассказывал Олафу, что эти черные люди в бою применяли ужасных животных, называемых слонами.
Слоны были огромны, как великаны. Враги черных людей воины конунга Карла не могли ничего поделать с этими исполинскими животными, пока один из книжников-грамотеев не подсказал конунгу франков кидать под ноги зверям доски с торчащими из них острыми шипами.
Франкский умник вычитал этот способ в сагах про походы какого-то древнего героя Александра, всю жизнь проведшего в битвах с армиями слонов и так увлекшегося своим делом, что он ушел на восток и не вернулся. Как считал сам Торкланд, неугомонный конунг эллинов дошел до края земли и свалился в Муспелльсхейм, где и благополучно сгорел.
Наступив на шипы, слоны получали раны и не могли дальше идти. В это время франки подбегали и убивали несчастных животных. Черные люди из Гранадгарда жаловались Хэймлету на франков. Им было очень жалко слонов. По словам этих чернолицых, огромные животные в душе были добрыми и кроткими существами и шли вперед, топча вражескую пехоту, только под ударами погонщиков.
Это воспоминание было более-менее уместным в возникшей ситуации. Торкланд сильно сомневался в успехе своей идеи, ведь слон был только зверем с соответствующими мозгами, а великан все-таки умен, но все же счел нужным вынести ее на суд совета.
Асы напряженно ждали его слова, не нарушая тишину. Кроме Бора, уже все высказались, и никто не нашел решения проблемы. Поэтому Олафа не торопили, видя по его глазам, что где-то под защитой черепной кости бродит искорка разума.
Торкланд решил не упоминать о слонах, желая избежать ненужных вопросов. Вспомнив о толщине подошв на сапогах Вальбранда, он прикинул, что доски с заточенными стержнями здесь не пройдут. Тут требовалось что-нибудь посущественнее. На этот раз идея оформилась молниеносно, и ярл довольно заулыбался.
- Скажи, Бор, много ли кузнецов в Асгарде? - осведомился викинг.
- Больше пяти десятков,- с готовностью ответил старик, обрадованный тем, что Олаф что-то придумал.
- Сколько ваши кузнецы смогут за оставшееся время изготовить железных пик в мой рост? Они могут быть сделаны из не очень хорошего металла, но должны быть заостренными с двух сторон.
- Да таких я один накую за сутки больше, чем жителей Асгарда. Только зачем они такие? Тяжелые, да еще и выкованные из поганой стали,- раздался голос кузнеца Скандина, присутствующего на совете.
- Паршивые нужны, чтобы не жалко ломать было,- с усмешкой ответил викинг.А теперь смотрите.
Олаф попросил у присутствующих три кинжала одинаковых размеров и, выбрав наиболее подходящие из всех предложенных ему, связал два из них крестом. Третий кинжал он приложил поперек креста, привязал его к остальным, и под удивленные взгляды асов положил конструкцию на стол.
- Это еж,- сказал Олаф,- кузнецы сварят обоюдоострые пики таким же образом. Ночью перед окончанием условленного срока асы должны раскидать их как можно больше вокруг Вальбранда. Великан обязательно наступит на какие-нибудь из ежей, и они глубоко застрянут у него в ногах. Можете сделать засечки, как у рыболовного крючка, чтобы их больнее было вынимать. Когда Вальбранд поранит ноги, я думаю, мы сможем убить его.
Асы были ошеломлены. Такого простого решения никто и не предполагал. Члены совета готовы были немедленно приступить к выполнению предложенного великим воином плана.
Только Олаф не верил в успех затеянного им дела, отдавая предпочтение интригам хитреца Локи. Правда, его идею можно было оставить на подстраховку. Торкланд не мог дождаться, когда воспрявшие духом асы разбегутся воплощать его замысел в жизнь, а он спокойно займется своими собственными планами.
Старый Бор не произнес ничего заслуживающего внимания. Он сказал заключительное слово, в котором вознес благодарность Создателю, ниспославшему Асгарду Торкланда, и поблагодарил Олафа лично. Затем попросил присутствующих не терять время.
Дом малого тинга мигом опустел. Олаф облегченно вздохнул. Он потянулся к походной сумке, с утра болтающейся у него на плече, и, на всякий случай выглянув на улицу - вдруг кто-то собирается вернуться, расстегнул замок.
На белый свет вылезла отвратительная мордочка цверга.
Карлик огляделся по сторонам и выбрался из сумки целиком.
- Ну, слава Создателю, ты наконец-то додумался выпустить меня подышать. Я думал, мне придется навсегда остаться в этом кожаном мешке, так и не испытав благ самодержавия,- протараторил карлик.
- Тише, сейчас день, и на улицах полно асов, тебя могут услышать и поинтересоваться, кто это здесь шебуршит. А ведь ты еще не начал копать,зашипел на Мердока Торкланд.
- Не боись,- презрительно махнул ручкой цверг,- ты когда-нибудь слышал, как крот роет землю? Олаф отрицательно замотал головой.
- Настоящий мастер-подкопщик роет так тихо, что даже чуткие кроты не слышат нашего приближения,- самодовольно изрек младший принц.
Он снял со своего пояска небольшую сумку и извлек оттуда два одинаковых предмета странного предназначения.
Это было похоже на перчатки, прикрепленные к штыку лопаты, отделенному от черенка. Цверг надел перчатки и помахал Олафу двумя лопатами, в которые превратились его верхние конечности.
- Ну, показывай, где там яма расположена,- распорядился он.
Пол в зале малого тинга был земляной, как и в большинстве жилищ Асгарда, а яма для заключенных располагалась как раз впритык к стене, разделяющей зал и сторожку Хеймдалля. По счастливому стечению обстоятельств, копать было немного, и ярл надеялся, что его маленький друг быстро справится.
День уже клонился к вечеру. Солнце светило менее ярко, но нагревшийся камень мостовой теперь вовсю отдавал накопленный жар. Торкланд, присев на прохладный пол у входа в помещение, внимательно слушал, что происходит на улице, изредка поглядывая в щелку в дверном проеме.
Мердок действительно работал очень тихо. Торкланд время от времени смотрел в его сторону и видел только кучу земли, которая словно сама собой вырастала в углу помещения.
Солнце опустилось за крыши ближайших домов, и Олаф стал волноваться, не перепутал ли он чего- нибудь, указав цвергу неверное направление, или тот сам ошибся, неправильно поняв Олафа. И тут викинг почувствовал легкое прикосновение к своему плечу.
Младший принц стоял перед ним во весь свой карликовый рост с гордо расправленной грудью, на лице цверга было написано переполнявшее Мердока чувство выполненного долга.
- Готово, тоннель прорыт. Можешь вытаскивать своих друзей,- произнес цверг.
Олаф поднялся и направился к дальней стене посмотреть на работу своего маленького друга.
Дыра была отменная. В вырытое отверстие могли пролезть не только худой Локи и совсем изящный Трахдер, но даже мидгардский сосед Олафа Магнус Бочка Эля, причем после обильного завтрака.
Викинг размотал веревку, приготовленную заранее, и, привязав к одному концу ножны от кинжала, кинул их в темноту. Судя по звуку, ножны достигли дна. Закрепив второй конец за свой пояс, викинг тихо позвал друзей.
- Эй, кто это там? - раздался снизу голос Локи.
- Это я, Олаф. Цепляйтесь за веревку, я вытащу вас отсюда.
Какое-то время внизу царило молчание, лишь шевеление веревки красноречиво показывало, что там что-то происходит. Наконец раздался голос:
- Готово, тяни,
Торкланд уперся ногами в край ямы и напряг мускулы.
