Врач повернулся к девушке.
– Можешь отдыхать, до смены еще четыре часа.
– Не хочу. Я днем специально выспалась, чтобы эту ночь быть бодрой. Как-никак первая ночь пациента здесь. Самая трудная.
– Самая трудная будет потом, на пике процедур. Вот тогда глядеть в оба. А пока стабильно-тяжелое положение, без неожиданностей.
Медсестра подошла к холодильнику, открыла верхнюю дверцу.
– Пить хочешь?
– Яблочный сок. Кстати, ты не видела, всех пациентов привезли?
– Десятерых. Еще четверо прибудут к ночи. Издалека везут.
Врач взял протянутый медсестрой стакан и опять повернулся к мониторам. Медсестра присела на соседнее кресло, отметила показания датчиков и отпила из бокала. Первое дежурство началось…
Будущих пациентов пансионата свозили из центральных областей России: от Курска до Перми. Приглашать ветеранов из более отдаленных мест не стали из-за временных рамок доставки. Везли всех в специальных автобусах. В самолет ведь древнего старика не посадишь, не долетит.
Уже вечером пришел автобус с последним ветераном из Смоленска. Его, как и других, разместили в коттедже, приставили медсестру и дежурного врача.
Кто-то из ветеранов сразу лег спать, кто-то попросил ужин. Окончательно все улеглись только к закату. Главный врач пансионата, совершив обход, собрал персонал в своем кабинете.
– Итак, все на месте. Судя по результатам первичных осмотров, в критическом положении трое. Еще четверо больны. Остальные в более или менее стабильном состоянии. Есть замечания или вопросы?
– Пожалуй, нет, – ответил за всех заместитель главврача. – Будут сложности с некоторыми пациентами, но в целом все нормально. Справимся…
– Справимся, – кивнул главврач. – Утром проводим полное обследование, назначаем процедуры. Напоминаю, предельное внимание к каждому пациенту. Никто ни на одну минуту не должен оставаться без контроля…
Отпустив сотрудников, главврач связался с непосредственным начальником. Им был представитель фонда «Реабилитация» Константин Лянерс.
Лянерс находился в своей комнате на третьем этаже главного корпуса. Сидел за компьютерным столом из темно-зеленого полупрозрачного пластика и пил кофе. Взгляд скользил по строчкам текстового файла. Когда тренькнул звонок входной двери, он, не оборачиваясь, громко сказал:
– Добрый вечер, Сергей Владимирович. Жду вас.
Главврач прошел в комнату, сел на диван, откинулся на высокую спинку и довольно закрыл глаза.
– Ну, кажется, все. Собрали.
– Жаль, что не всех. Но тут уж ничего не поделать. – Лянерс посмотрел на собеседника. – Кофе хотите? Здесь замечательный кофе. Мне нравится со сливками.
– Давайте. А мы не можем пригласить других ветеранов вместо тех шестерых?
– Нет смысла. Да и времени. Пока найдем людей, чтобы подходили по всем параметрам, пока проверим. Мы и этих-то с трудом отыскали. С окончания войны прошло шестьдесят три года. Подавляющее большинство ветеранов умерло. А те, кто жив, в основном мало принимали участия в боевых действиях. Тыловики, снабженцы, вспомогательные службы. Они не подходят по определению.
– Да, отыскать живых ветеранов, имеющих опыт боевых действий, сложно, – вздохнул главврач. – Ну где там кофе?
Лянерс пошел на кухню. Главврач преследовал за ним.
– Заезд прошел спокойно, – высыпая из кофемолки в джезву перемолотые зерна, говорил Лянерс. – Охрана выставлена. Продовольствие, медикаменты, оборудование на месте. Организационную часть мы выполнили. Теперь ваш черед.
– Утром начнем, – отозвался главврач.
– Каково состояние пациентов?
– По-разному. Большинство на пороге кризиса.
Лянерс подождал, пока кофе сварится, ловко перелил его в чашку. Вопросительно глянул на врача.
– Две ложки, – ответил тот на немой вопрос.
– А сливки?
– Благодарю, не надо. Я привык так.
– Может, коньяк?
– Не стоит. Мне нравится чистый кофе.
– Ну и я еще одну, за компанию. Не возражаете?
Главврач усмехнулся.
– Это вы меня как врача спрашиваете?… Как врач не возражаю, ваш организм стерпит и не такое. А как гость рекомендую – одному пить как-то…
Лянерс дотянулся до пульта и включил музыкальный центр. Зазвучала иностранная музыка.
– Как себя чувствует Титов? – спросил Лянерс.
– Плох. Михаил говорит, что тот лег умирать.
– Настолько далеко зашло?
– Еще сутки, и он бы умер. Мы вытащили его буквально в последнюю минуту. Девяносто два года, два ранения, одно тяжелое. Нервная работа, усталость. Как еще дотянул до такого возраста!
– Ну, это уже отдельный вопрос. С ним видимо будет трудно…
– Да нет, – главврач сделал острожный глоток и одобрительно покивал, кофе был замечательный. Быстро Лянерс научился его готовить. – Он отстанет от графика только вначале, а потом наверстает.
– Надеюсь. Вопросов ветераны много задавали?
– Сегодня нет. Вопросы будут потом. И чем дальше, тем больше.
Главврач поднял чашку, вдохнул, ловя аромат напитка, и сделал еще один глоток.
– Надо подумать, когда мы им все расскажем.
Лянерс смотрел на черно-коричневую шапку пены. Не поднимая взгляда, глухо сказал:
– Придет срок, расскажем. Сперва пусть на ноги встанут. А то сердце не выдержит.
Главврач вновь поднял чашку. Да, кофе замечательный…
4
Он проснулся внезапно, рывком. Открыл глаза и пару минут лежал, соображая, где находится. Чужая комната, незнакомая обстановка…
Потом вспомнил. И изрядно удивился. Вчера думал, что это его последняя ночь. Так паршиво было, так все болело, что смерть выглядела избавлением от мук.
«Видимо, запасец остался, не все израсходовал, – без особой радости подумал Титов. – Поскриплю маленько…»
Новый день, новая боль и новые мучения. И непонятно, что лучше: тьма небытия или такая вот пытка жизнью?
Он вдруг почувствовал сильную резь в низу живота. Мочевой пузырь дал о себе знать. Генерал был рад и этому – не хватало еще превратиться в младенца и испачкать кровать. Но теперь надо вставать, и быстро. Иначе резь перейдет в боль, захватит весь живот и дойдет до груди.
Не успел он придумать, как половчее встать, чтобы и голова не взорвалась болью и спину не свело судорогой, как на пороге возникла медсестра.
– Доброе утро, Илья Дмитриевич, – улыбнулась она. – Вижу, вы встали. Позвольте вам помочь?
Стыд и смущение – удел здорово организма. А когда организм на ладан дышит, эти чувства куда-то уходят. Вот и генерал не испытал даже мимолетного смущения. В конце концов, не голым его застали. Хотя старческие кости показывать всем подряд тоже хорошего мало. Как и линялые трусы, неведомо кем названные семейными. Но перед ним медработник, она и не такое видела.
Медсестра, словно прочитав мысли Титова, быстро подошла к кровати, помогла генералу сесть, потом встать. Поддержала за руку, помогла надеть халат и повела к туалету. У двери сунула ему
