А по мнению Моржова, идея, статус, выгода и харизма были только составляющими ОПГ. Эти составляющие работали синхронно, если между ними имелось сцепление – эдакие зубчики шестерёнок в коробке передач. И таким сцеплением Моржов считал стиль.
Вот если взять да и уподобить ОПГ его пластинам. В пластинах есть все шестерёнки: плоскость, изображение, колорит и фактура мазка. Но если их не гармонизировать общим стилем, то ни хрена не впишется пластина в интерьер хай-тэк. И не важно, что на ней изображено – еловые стволы, старые домны или голая грудь Дианки, бывшей моржовской жены. Если бы для художников был важен объект изображения, то все они всю жизнь таскались бы по всему земному шару вслед за ежегодной Мисс Вселенной. Важен стиль, за который Моржов и оторвал свой кусок успеха.
Кроме как на стиль Моржову в Троельге уповать было не на что. У него нет для Милены статуса Манжетова, нет для Розки денег Сергача, нет для Сонечки наглой молодости и бесстыжей харизмы Лёнчика. Но ситуация ДП (которое ПНН) благоприятствует тому, чтобы подогнуть Милену, Розку и Сонечку под свой ОПГ. А упускать случай – значит самому добровольно подгибаться под ОПГ Манжетова, Сергача да и Лёнчика тоже. Моржову такого не хотелось по всем причинам, которые существовали в мире.
Не подогнуться самому Моржову не сложно. А вот подогнуть девок ему поможет только стиль. А что такое стиль?
На пластине стиль – это способ выстраивания изображения. Но живопись – вторичный феномен, а мир первичен. Что же выстраивает мир? Причинно-следственные связи, логика? Моржов в это не верил. Логика причинно-следственных связей не объясняла сполна, как же получается совсем не то, что было запланировано, если всё сделано по правилам?
…Моржов понял, как прочно его припечатала та блуда, в которую он попал с Алёнушкой (не к ночи она будь помянута). Прочно – как кодировка от выпивки. К Алёнушке Моржов подъехал безупречно (дал денег, опохмелил, обозначил свою дружбу с Сергачом) – а последствия оказались совершенно неадекватными. Потому что Алёнушкой управляли не идея (какая у неё могла быть идея?), не статус (она и не знает, что быть шлюшкой – это не очень престижно), не деньги (их всё равно Лёнчик забрал) и не моржовская харизма (Алёнушка ведь не собиралась замуж за Моржова). Алёнушкой управлял её образ мыслей, который вытолкнул Моржова из Алёнушкиного занятия, как инородное тело. И Моржов сам был виноват: он подъехал на вопиюще-не-той козе. И сейчас, размышляя, он хотел сразу определиться с козами.
Как на пластинах изображение определялось стилем, так и в жизни результат определялся мышлением. Но в жизни мышление так увечило средства, что намеченная цель ни в какую ими не достигалась. Алёнушка так искривила все действия Моржова, что все его стрелы пролетели мимо мишени, хотя мишень была прямо перед носом. Алёнушка не подогнулась под моржовский ОПГ.
А потому что Моржов думал не таким образом, каким думала Алёнушка. С её точки зрения, он действительно был чудищем – одновременно импотентом, извращенцем и уродом. Для такого вывода Алёнушке не требовалась даже беседа с Моржовым. Достаточно было внешнего облика – например, очков. Обычными клиентами Сергача (и Алёнушки) были мелкие ковязинские бандюганы или какие-нибудь торговцы запчастями. А Моржов был клиентом иного стиля. Алёнушка таких клиентов не понимала да и вообще ещё не видела – она ведь не жила на Монпарнасе. Будь Алёнушка трезвой, она бы, конечно, поудивлялась немного, но отдалась. Будь Моржов адекватен Алёнушке – он бы отправил её, пьяную, домой и вызвал бы на следующий день. Вся причина блуды – в неадекватности.
Так что мышление – это основа ОПГ, без которой не работают ни статусы, ни деньги, ни идеи, ни харизма. Если Моржов хочет подогнуть под себя Милену, Розку и Сонечку, он должен быть им адекватен. Во всяком случае, адекватнее, чем Манжетов, Сергач или Лёнчик. Он должен понимать, что же творится у девок в голове. Тогда он и уловит характер их вменяемости. Тогда и станет ясно, как через ОПГ ввести девок в свой круг ОБЖ.
Можно, конечно, разрушить отношения Милены с Манжетовым и Розки с Сергачом (тем более есть компромат), но это не значит, что Милена и Розка тотчас отдадутся ему, Моржову. Надо не разрушать, а строить что-то более заманчивое, чем новое учреждение или семейное гнёздышко. А компромат оставить для того, чтобы не давать Манжетову и Сергачу ломать то, что он соберётся построить.
Вообще-то это задача трудная: найти равнодействующую для успешной женщины Милены Чунжиной, для озабоченной замужеством Розки Идрисовой и для совершенно невнятной Сонечки Опёнкиной. Это всё равно что впотьмах запрячь трёх кобыл так, чтобы всеми ими управлять с помощью единого комплекта вожжей. Но если уж три такие разные девки по своей воле работают в одном и том же МУДО, вожжи эти, видимо, всё-таки есть. Надо их нашарить. И тогда уже можно будет посмотреть, кто в Троельге покроет весь табун, а кого лягнут в задницу. Посмотреть, чей ОПГ «длиньше».
…Милена глядела на огонь. Розка смеялась. Сергач разливал водку. Лёнчик потихоньку тискал Сонечку. Пьяный Щёкин перекосился, задрёмывая.
Моржов встал, обошёл костёр, взял безвольного Щёкина под мышки и поставил на ноги.
– Пора в постельку, – сказал он.
– Жизнь – это кузница… – пробурчал Щёкин и начал всем кланяться: – Низко обнимаю… Глубоко жму руку…
Моржов повернул его и потащил по тропинке к домику. Щёкин запинался, волочил ноги, мычал, а потом очнулся.
– Б-брис! – сказал он. – Ты куда меня п-пнёс?…
– Все космические корабли возвращаются на Байконур! – нараспев пояснил Моржов. – Все космонавты снимают скафандры, пристёгиваются ремнями, веки их тяжелеют…
Щёкин через плечо посмотрел на Моржова и вдруг изумлённо выдохнул:
– Ни хрена себе!…
Моржов испуганно оглянулся.
Сергач и Лёнчик куда-то исчезли от костра – наверное, отошли по нужде. Милена, Розка и Сонечка сидели у огня. Три маленькие женщины в узком круге света на огромном темном берегу. Три, похоже, уже любимых женщины… Но дело было не в этом.
Над каждой из них Моржов увидел бледный и прозрачно-красный призрак, словно тень из пламени. Это были мерцоиды. Они вернулись! Моржов похолодел. Алкоголь жёг мозги.
– Что это?… – шептал Щёкин, указывая рукой.
– То есть?… – онемевшими губами спросил Моржов.
Неужели Щёкин видит его мерцоидов?…
– У них над каждой – столб такой световой… Еле видно, но видно… Это что?
У Щёкина, похоже, начались собственные глюки.
– Это НЛО, – жёстко сказал Моржов. – Инопланетяне прилетели. Пошли спать, марсианский хроник.
– Бухать – хорошо! – убеждённо заявил Щёкин.
Болтая ногами, он сидел на углу длинного штабеля шпал вдоль утоптанного щебневого перрона разъезда Троельга. Щёкин и Моржов пришли на разъезд ранним утром, чтобы встречать электрички из Ковязина. Планшета с расписанием электричек в деревне Яйцево не имелось, друиды расписания не знали, а сотовый телефон (позвонить на вокзал Ковязина в справочную) в Троельге не брал. Поэтому пришлось устраивать дежурство.
Щёкин опохмелился через секунду после пробуждения, и сейчас Щёкина уже ничто не угнетало. А Моржов предпочёл позавтракать. Его накормила растрёпанная, косоглазая со сна Розка – сердитая и размашистая в движениях. Розка злилась сразу на всё: что пьяный Сергач укатил ночью, не оказав ласк; что она не выспалась; что ей приходится выходить к мужикам ненакрашенной и даже неумытой. Но Моржов в воспитательных целях решил немного нагнуть Розку и заставить её обслужить себя, хотя обычно завтракал чашкой кофе и сигаретой.
– Скорей бы состариться! – мечтал Щёкин, бултыхая банкой с пивом. – Одновременно пенсия, климакс и маразм – что может быть лучше? Как дождусь этого счастья, так сразу и уеду в Нижнее-Задолгое. Нет, я не буду там каким-то жалким космическим туристом, мониторящим трату своих жалких миллионов! Я буду настоящим полноправным жителем межпланетных пространств, буду гражданином галактики!…
Под насыпью во дворе Бязова (или Чакова) запел петух.
