Моржов тихонько ухмылялся. Употреблением слова «субботник» Розка могуче расширила для упырей поле свободы и теперь пожинала неожиданные для себя плоды. Розка смотрела на взбесившихся упырей в полном обалдении. Её пионерский энтузиазм уже выглядел кустом акации, по которому сечёт ливень.
Гонцов нырнул под стол, и там вдруг оглушительно грохнуло. Розка подпрыгнула. Упыри завизжали от восторга. Щёкин, вздохнув, бросил сигарету, нагнулся и за шкирку выволок из-под стола Гонцова, в руках которого были зажигалка и вторая дымящаяся петарда. Щёкин вырвал петарду у Гонцова и бросил её под ноги упырям. Взрыв скинул упырей со скамейки.
– Всё, хорош, – глухим, низким голосом сказал Щёкин. – Поизгалялись, и будет. А ща грабли в руки и за работу.
Он говорил с брезгливо-утомлёнными интонациями. Моржов думал, что бунт упырей не унять, но упыри, галдя, подчинились Щёкину, разобрали грабли и побрели на берег. Моржов не мог найти объяснения такому послушанию.
Щёкин взглянул на Розку.
– Я пойду гребсти под окнами, – предупредил он. – Мне оттуда всех видно. Но ты уж дальше сама…
Розка мгновенно оправилась от замешательства, насмешливо фыркнула Щёкину и помчалась вслед за упырями. Моржов докурил и пошагал за Розкой.
На берегу, столпившись кучей, упыри беспорядочно ворошили граблями гальку друг у друга под ногами.
– Ребята!… – налетела Розка. – Надо распределить участки!…
Моржов приложил к очкам бинокль и стал смотреть на Розку. Розка была в резиновых сапожках, трико и футболке. Лифчика она явно не надела, но, туго накаченная энтузиазмом, казалась целиком отлитой из резины – от движений у неё даже груди не прыгали.
Упыри принялись граблями очерчивать вокруг себя кривые круги – обозначали свои участки. Они походили на учетверённого Хому Брута, который неохотно оборонялся от симпатичного Вия.
– Нет, не так!… – усердствовала Розка. – Надо вот так!…
Розка побежала по берегу, сапогом отшаркивая по земле разделительные линии. Ничков тотчас бросил грабли и пошёл за Розкой, шагами придирчиво измеряя равенство участков. Серёжа Васенин сразу принялся за работу. Наташа Ландышева черенком своих граблей взрыла глубокую борозду, строго определяя свои границы. На пути её черенка попалась пластиковая бутылка, и Наташа хладнокровно столкнула её на соседний участок.
Запыхавшаяся Розка вернулась к Моржову. Моржов посмотрел на Розку – румяную, разгорячённую, довольную – и сразу представил её таковой после секса. Но мерцоид не появился. Видимо, трудовой порыв вовсе не способствовал его формированию. Сейчас ожидание Моржовым мерцоида от Розки было равносильно тому, если б Рабочий из знаменитой скульптурной группы ожидал поцелуя от Колхозницы.
– А теперь, ребята, объявляю соревнование! – звонко закричала Розка. Упыри хмуро оглянулись. – У кого мусорная куча будет больше, тот получит приз: самый большой кусок торта!
Торт в кухоньке стряпали Милена и Сонечка. Моржов видел, как они накрошили печенья и замесили его со сгущёнкой.
– Призом и наградой должно быть чувство наибольшего удовлетворения от проделанной работы, – вполголоса назидательно сказал Моржов Розке. – А ты им про материальные блага…
– Иди в пень, – не оборачиваясь, быстро ответила Розка. – И вообще, иди тоже греби.
Упыри обдумали Розкино обещание.
– Лучше бы денег заплатили! – крикнул Гершензон.
– Зажритесь своим тортом! – плачуще завопил Ничков, словно его обманули. – Пускай его ваша Дерьмовочка лопает!
– Мне торт! – заорал Чечкин и принялся неистово орудовать граблями. – Да я вам за секунду тут всё уберу!
А Гонцов молча сидел за большим валуном, и там что-то тихо дымилось.
Серёжа Васенин скрёб старательно и педантично. Наташа Ландышева, словно танцуя, ходила по своему участку на пуантах и внимательно вглядывалась в землю. Она предпочла прибираться точечно. Время от времени она прицеливалась граблями во что-то мусорное и перекидывала банку или бутылку на участок Серёжи – будто играла в гольф.
– Веселее, ребята, веселее! – не унималась Розка. – Толстый торт ждёт победителя! А ну-ка, кто у нас удостоится звания Великого Чистильщика? Мусор – наш враг! Сделаем чистым свой дом – чище будет планета! Мусор, убирайся вон! Эскадрон истребителей мусора объявляет войну бутылкам и банкам!…
Розке, похоже, казалось – как ди-джею, – что если она замолчит, то произойдёт жуткая катастрофа. От Розкиных воплей у Моржова уже звенело в голове. На углах участков потихоньку появлялись безобразные груды мусора.
– Гонцов, а где твой мусор? – жизнерадостно спросила Розка.
– А я его сразу жгу, – издалека ответил Гонцов. За его камнем дымилось всё гуще и уже завоняло палёным пластиком. – Мне торт не нужен.
– А тебе, Дерьмовочка, тоже торт не нужен? – злобно крикнул Ничков Наташе.
– Сам ты Дерьмовочка. А торты я не ем, – независимо ответила Наташа. Свой мусор она продолжала кидать Серёже Васенину.
Гершензон распрямился с граблями в руках, как с винтовкой.
– Тогда делись своим мусором со всеми! – закричал он. – Чего ты его только одному Пектусину отдаёшь?
– Делись! – запоздало спохватился Чечкин.
– Буду я ещё ерундой заниматься, – ответила Наташа и носочком перекинула новую бутылку в кучу Серёжи.
– Паца, Пектусин у нас мусор ворует! – завопил Чечкин.
– Тебе мусор не нужен, а нам нужен! – заявил Гершензон.
Ничков решительно пошагал к куче Серёжи Васенина и ногой отгрёб часть мусора в сторону.
– А мне?… А меня?!. – поразился Чечкин.
Он отшвырнул свои грабли, помчался к Серёжиной куче и рухнул на неё грудью, подгребая мусор под себя.
– Ты чо столько берёшь? – возмутился Ничков, вцепляясь в спину Чечкину. – Сыпь половину обратно!
Возле них уже каким-то образом оказался Гонцов.
– Колобашки!… Колобашки!… – тараторил он, выдёргивая из кучи пластиковые бутылки. – Я из них на костре колобашки выплавлю!…
Гершензон подбежал и с размаху вонзил в Серёжину кучу грабли, отодвигая ими Чечкина. Чечкин заорал. Ничков выпустил его и кинулся к Гонцову, принялся выдёргивать бутылки у Гонцова из рук. Гонцов заслонялся плечами, вертелся, верещал.
– Живо положил на место! – рычал Ничков. – В башню дам!
Гершензон граблями потащил мусор на свой участок. Чечкин вцепился в грабли и поволокся по земле. Гонцов споткнулся об него и повалился на спину. Ничков коршуном упал на Гонцова, отбирая бутылки и швыряя их в разные стороны.
– Ребята, вы чего?… – растерянно бормотал Серёжа Васенин. – Всем мусора хватит… Берите сколько хотите…
Розка уже спешила к схватке, из которой во все стороны летели бутылки и банки.
– Мальчики, всем торта достанется!… – увещевала она.
– Я тебе, сука, этот торт в жопу забью! – уже рыдал Гонцов, тыча кулачишком в скулу Ничкова.
Наташа Ландышева смотрела на разгорающуюся драку издалека. Она упёрла руки в пояс и, расправив плечи, делала торсом гимнастические повороты.
Свалка слегка переместилась набок, и грабли в руках Гершензона треснули. Гершензон поднял обломанный черенок и изумлённо посмотрел на его щепастый кончик.
– Падлы… Грабли сломали… – потрясённо прошептал он.
