вдали за лесом поездов звучал в темноте словно ниоткуда. Он как-то неимоверно углублял собою толщу ночи, будто морской лот, не достигающий дна.
– Как это твоего Щёкина ещё в педагогах держат? – брезгливо спросила у Моржова Розка.
– А чем он плох? – буркнул Моржов.
– Он бухарик.
– Бухарик, – назидательно пояснил Моржов, – это тот, для кого бухать важнее всего прочего. А Щёкину бухать – просто отдых.
– Хороша релаксация…
– Релаксирует он после креатива. А после работы – отдыхает. Между прочим, из тех шестерых детей, которые сюда к нам приехали, четверо – щёкинские. Это две трети.
– Шпанюги.
– Тем более. К другим педагогам они бы и в кружок не ходили, а у него даже сюда приехали. Значит, Щёкин хороший педагог.
Моржов не стал бы спорить с Розкой о Щёкине, если бы рядом не было Сонечки. Пока Щёкин надувался у костра пивом, Моржов в лесу нагнул Сонечку над пеньком, а потом, уже застёгивая штаны, подумал: похоже, ему пора передаривать Сонечку Щёкину. В этот раз он забыл перед сексом слопать виагру, но проблем не случилось. Всё сработало по привычке, по инерции, с разгона, без мандража. Значит, секс с Сонечкой уже переставал его волновать, как прежде; переставал быть чудом и праздником. А без праздника Моржову было неинтересно.
Жилой корпус, кусты и домик кухни вдруг осветились во тьме, как театральная декорация. Это подъезжала машина с зажжёнными фарами. Моржов поначалу не понял, откуда она едет, а потом услышал хруст гальки под колёсами и обернулся. Машина катила прямо по пляжу вдоль Талки. Ни Сергач, ни Манжетов не поехали бы по пляжу, когда есть дорога. Кого же принёс чёрт?…
Легковушка грузно подкатила и остановилась, едва не уткнув бампер в поясницу Моржова, сидевшего на бревне спиной к машине. Машина была облезлая и раздолбанная. Фары ослепляли Моржова, Розку и Сонечку. Никто из машины не выходил. Слышалось только «бутц-бутц-бутц» из салона, где играл блатной шансон. Казалось, что весь объём салона заполняет огромное, дряблое и липкое сердце, которое колотится изнутри в окна машины, отклеиваясь от стёкол после каждого толчка.
«Местные», – понял Моржов. Те самые, что утром отбуксировали «Волгу» Сергача. Н-да, давно уже следовало ожидать их визита. Вот они и явились. Явились с образцовым хамством: подкатили и встали, осветив всех, но не показывая себя.
Розка и Сонечка от света фар прикрылись ладонями. Моржов снова повернулся и раздражённо грохнул кулаком по капоту. Фары, словно подумав, нехотя погасли.
Ещё через некоторое время все четыре дверки машины открылись, и наружу полезли парни из Сухонавозово. В машине их оказалось восемь штук. Они подходили к костру с разных сторон и по-волчьи – до последней возможности не выступая на свет, да и на свету прячась друг за друга.
– Здорово, соседи! – весело воскликнул один из приехавших, похоже – лидер. Его весёлость не вязалась с опасливым выжиданием в машине и с угрюмыми повадками остальных.
– Серый, – представился он, протягивая руку Моржову. – Пустите у костерка посидеть?
Моржов пожал плечами.
– Девчонки тут у вас… – устраиваясь, заметил Серый и оценивающе прищурился. – Как звать-то?
Прочие парни молча рассаживались по брёвнам, как массовка.
– Роза, – кокетливо заулыбалась Розка. Похоже, ей понравилось возрастание процента мужиков вокруг её персоны. – А это – Соня.
– Угости огоньком, брат, – обратился к Моржову Серый.
Понятно, что у всех восьмерых сухонавозовцев не могли разом закончиться спички и зажигалки. Моржов прочёл в этой просьбе анонс для расстановки сил: если не куришь – то не мужик, а если угощаешь – то шестёрка.
Моржов протянул Серому коробок и сказал:
– У костра от спичек не прикуривают, дурная примета.
Серый предпочёл не услышать. Прочие парни тоже закурили. Говорить им было нечего, да и не умели они, поэтому все курили с каким-то особенным глубокомыслием – глядя в огонь и наклоняя головы в позицию «собачка думает», будто пили из-под крана.
– А мы уже давно заметили, что в этом лагере какие-то пионеры завелись, – улыбаясь, сказал Серый Розке.
– Что значит – завелись? – с удовольствием возмутилась Розка, провоцируя разговор. – Как тараканы, что ли?
Сухонавозовские парни вразнобой захмыкали.
– Ну, приехали, – согласился Серый. – Много у вас пионеров?
– Хватает, – опережая Розку, сбоку сказал Моржов. Чем больше пионеров – тем больше свидетелей; только такая логика была для местных значима.
Моржов изначально понял, каким будет нерв этого разговора. Всё по-приятельски, всё на улыбках, но смысл приезда гостей только один: развлекуха с выгодой. То есть побухальник на халяву, или драка, или ёбля. На худой конец – кража. Вообще-то, скажем, у друидов смысл контакта с Троельгой был точно такой же. Но друиды были старше, а потому немного умнее, и развлекуха друидов ограничивалась выпивкой, которую спонсировал Моржов. Костёрыч наверняка бы не согласился с Моржовым. Может, ребята приехали просто узнать, кто поселился в лагере, или даже помочь чем-нибудь?… Но хренушки. Если бы у сухонавозовских гостей были мотивы Костёрыча, то они не приехали бы ночью и ввосьмером.
– И много вас тут вожатых? – допытывался Серый.
– Шестеро, – кокетничала Розка так, будто речь шла о претендентах на её руку и сердце.
– И что, – Серый кивнул на Моржова, – кроме Боряна, все такие же красивые, как ты?
– А я что, не красивый? – спросил Моржов. Сухонавозовцы заржали.
Моржов влез нарочно – чтобы его посчитали дурачком. В этом случае дело дойдёт до конкретики быстрее – и быстрее разрешится. Иначе эти уроды просидят здесь до утра.
– Не, Борян, ты не обижайся, это я так, – преувеличенно сконфузился Серый и снисходительно похлопал Моржова по плечу. – Сам понимаешь…
– А у нас тут трое на трое. – Розка вернула себе внимание гостей. – Три пары.
Похоже, Розка просто подзадоривала Серого. Моржов подумал, что зря он так долго возился с Сонечкой и тянул с приставаниями к Розке, особенно после морального краха Сергача, под крылом которого Лёнчик украл у Розки спальные мешки. Розка озверела без мужского интереса к себе, и её озабоченность обрушилась на Серого. А Серый сразу учуял тропку, где не стоят капканы.
– У-у! – шутливо провыл Серый, испытующе глядя на Розку. – Если так, то нам тут делать нечего…
– Может, всё-таки найдётся? – с неким обещанием весело предположила Розка.
Моржов был уверен, что если бы Розкина озабоченность была направлена на него, на месте Розки он видел бы мерцоида.
– А чё ты предложишь? – как-то запросто, совсем уж по-уголовному спросил кто-то из парней у Розки напрямик.
– А чё ты сможешь? – в тон ему агрессивно ответила Розка. – Ничё, да?
– Прижмись давай, баран, – одёрнул приятеля Серый.
Массовка подобострастно хохотнула.
– А Соня у вас чего молчит? – спросил Серый.
– Хочет – и молчит, – вылез из массовки кто-то другой.
– Хотчет – и малчит? – с грузинским акцентом переспросил Серый откровенно двусмысленно.
Это была цитата из очень старого и скабрезного анекдота. После Стеллы Рашевской Моржов насобачился легко выуживать из речи ковязинцев популярные в Ковязине цитаты.
Розка фыркнула и напоказ отвернулась. Возмутилась она типа как непристойным намёком, но на самом деле – переключением внимания на Соню.
– Всё-всё, мужики! – Серый принялся утихомиривать развеселившуюся массовку. – Зачем девушек
