Мысль вот какая: если с первой жертвой Волк расправился в 1987-м, а в 1987-м не было зафиксировано ни одного убийства наркозависимой проститутки, значит, первой жертвой была не наркозависимая проститутка. Профессор подтверждает по телефону: да, первое убийство могло послужить толчком, а после modus operandi усовершенствовался.
Грация входит в кабинет, закрывает за собой дверь, бросается мне на шею, целует в губы.
– Мне кажется, все уже знают, – шутит она, усаживается на край стола, упирается коленями в подлокотник моего кресла, гладит меня по щеке. Смотрит прямо в глаза томным взором. Спрыгивает, зардевшись, когда постовой стучит в дверь.
– Фонограмма из криминальной полиции, комиссар. Перечень нераскрытых предумышленных убийств по всему региону за 1987 год. Всего восемнадцать. Одиннадцать женщин. А если он убил ее за пределами региона? Будем надеяться, что нет.
Грация обхватывает меня сзади, кладет подбородок мне на плечо, вполголоса читает список. Она не успевает отпрянуть, когда постовой снова стучится и тут же входит.
– Я забыл принести газеты, комиссар. Извините…
Грация, ему в спину:
– Вот теперь действительно узнают все…
За час мы обзвонили все комиссариаты, занимавшиеся этими делами.
Осталось три имени: Каттани Карла, Пазини Моника и Де Катальдо Пьера. Двадцати–двадцати одного года. Исключаем Каттани, рост метр девяносто один, восемьдесят килограммов, играла в баскетбольной команде Пармы.
Внешность неподходящая.
Профессор подтверждает по телефону: да, она слишком отличается от прочих.
Пазини Моника, изнасилована и убита в Болонье, в гараже на Пиластро, когда возвращалась домой с урока commercial english.[6] Насилие не вписывается. Это было бы в первый и в последний раз.
Профессор подтверждает по телефону: да, не вписывается, но не дергайте меня больше, пожалуйста… Соберите воедино все ваши соображения и вечером спокойно перезвоните.
Два подряд нервных спазма. Грация обнимает меня, обеспокоенная:
– Тебе когда к врачу? Ты анализы сдал? Кажется, тебе надо было идти сегодня утром?
– Нет, днем. Заодно и анализы.
Третье имя: Де Катальдо, Пьера. Студентка университета. Пропала в мае 1987 года. Сумочку, испачканную в крови, нашли в Модене, в мусорном баке. Исчезла бесследно, проводя поквартирный опрос по поводу новой АТС. Последний адрес, по которому ее видели: улица Кампителли, 29.
Меня охватывает дрожь.
Где живет инженер?
На улице Кампителли, 31, в соседнем доме.
Совпало.
Мы с Грацией уже почти у двери, когда звонит телефон. Вопли главного комиссара полиции слышны, наверное, даже на стоянке патрульных машин.
– Можно узнать, кому пришла в голову такая расчудесная идея? А, Ромео? Просмотрите срочно сегодняшнюю газету, ибо я сейчас спущусь к вам и докопаюсь, какому придурку пришла в голову эта херня!
Сегодняшняя газета.
Заголовок: «Волк-оборотень».
Внизу, петитом:
Каким-то образом просочившиеся неофициальные данные по этому делу в статье, полной вопросов, за подписью Карло Лукарелли. Мало конкретных сведений, мало что сказано по существу, но неприятности обеспечены.
Блиц-опровержение прокуратуры. Интервью с главой региона, который говорит о провокационных, дискредитирующих выпадах с двусмысленной политической подоплекой. Статистическая сводка от редакции, из которой явствует процентное увеличение числа убийств за последние годы.
Спазм следует за спазмом, очередями – чтобы никто не заметил, прячу руки в карманы.
Лорис извиняется:
– Кой черт мог знать, что он журналист, этот тип… Нас познакомили на вечеринке, мне его представили как криминолога, а поскольку он не врубался, то я…
В десять часов приходит факс от адвоката Фольи, адресованный в прокуратуру, копия главному комиссару полиции и начальнику оперативной группы: «…любая, подчеркиваю, любая информация, переданная в прессу и дискредитирующая моральный облик и социальный статус нашего клиента…»; следом – факс от заместителя прокурора Ландзарини, адресованный главному комиссару полиции, копия заместителю начальника оперативной группы: «…любая, подчеркиваю, любая информация, переданная в прессу в нарушение тайны следствия…»
Грация сидит, потупив взгляд, вот-вот заплачет, а главный комиссар полиции стучит кулаком по моему столу и орет мне в лицо:
– Если я еще хоть один раз, один-единственный раз услышу эту белиберду про Волка-оборотня…
Я так крепко сжимаю руль, что костяшки пальцев побелели. Замечаю это только тогда, когда Грация нечаянно касается моей руки. Чувствую на себе ее пристальный, изучающий взгляд, а ее саму не вижу, уставившись в запотевшее ветровое стекло. Дом 31 по улице Кампителли, с тремя ступеньками, запертой парадной дверью, подсвеченной домофоном, то появляется, то исчезает под струями дождя, с которыми сражаются включенные «дворники».
– Вот увидишь, мы его поймаем, – заявляет Грация.
Меня колотит от злости, я сжимаю челюсть с сухим щелчком, так, что проступают желваки.
– Но как? – кричу я. – Без прослушивания телефона, без обыска, без наблюдения, без наружной слежки? Да если он нас с тобой здесь заметит, то сам заявит в полицию!
Грация трогает меня за руку, ее маленькие смуглые пальцы с коротко остриженными ногтями скользят по тыльной стороне ладони, бледной, поросшей редкими волосками.
– Я кое-что придумала, – шепчет она. – А именно… Раз он ищет наркоманок лет двадцати… Мне чуть за двадцать, и если я притворюсь наркоманкой…
Я оборачиваюсь, и она продолжает, все громче и решительней:
– Да-да: я так составлю график дежурств, что смогу каждый вечер пару часов проводить на панели, и поскольку он меня не знает в лицо…
– По-твоему, если инженер увидит девицу, дефилирующую у самого его дома, он не заподозрит, что это ловушка?
– Да, я думала об этом, и вот что пришло мне в голову… На улице Кампителли одностороннее движение, нужно доехать до конца, чтобы развернуться, иначе нарушишь правила; а в конце улицы –
