– Твоя дор-рога тупику подобна, но во вр-раге ты обретаешь друга, а друга потеряешь навсегда.
И он смолк, внезапно погрузившись в свой транс. А мы погрузились в глубокомысленное размышление.
– Поехали-ка отсюда, – очнулся я наконец. – Он опять заснул.
– Спасибо, мудрый Ворон, – пробормотал Элджи. – И прощай!
Вместо ответа Ворон сунул голову под крыло. Элджи ехал хмурый.
– Знаешь, – сказал я, желая его подбодрить, – этот ваш ворон – как ярмарочный попугай, который вытаскивает записки с предсказаниями. Да и у того выходит ловчее.
– Да, – возразил Элджи. – Но ведь он сказал, что несколько лет назад предупреждал тебя… Может, ты обманулся в ком-то, кому очень верил. А потом – забвение. Ты потерял память!
– Угу, – хмыкнул я, не убежденный. – А что он тебе такое завернул? Ты говоришь не то, что думаешь, а знаешь, не то, что говоришь?
– Он сказал, что я потеряю друга, – угрюмо отозвался Элджи. – А друг у меня один – Альберт.
В этот раз я не нашелся, что сказать. Могла ли выжившая из ума птица действительно что-то предсказывать?
Мы не стали останавливаться на ночь, словно кто-то начал подгонять нас – может, собственное наше нетерпение? Ждал же я столько лет, мог подождать и еще день-другой… Кони шагали неутомимо, сбоку струилось пятнистое тело Асмура. Подковы звенели о старую булыжную дорогу с проросшей щеткой серой травы.
– Стой! – возглас Элджи был так резок, что я вздрогнул. Натянул поводья, оглядываясь, – Элджи смотрел мимо меня.
Всего мгновение назад впереди никого не было…
Они подковой перегородили дорогу – высокие люди на рослых вороных конях, на лица надвинуты капюшоны черных плащей, отчего вместо лиц и глаз – глухая темнота.
Я неторопливо опустил поводья и положил руки на рукояти мечей.
– Люди путешествуют ночью, – раздался размеренный голос одного из них. – Люди не боятся?
Я слишком долго был солдатом, чтобы не понять одну простую истину – если драки можно избежать, ее
– Кого бояться мирным путникам? – сказал я спокойно.
Никто из всадников не шевельнулся, не издал ни звука, ни вздоха, их лошади ни разу не переступили, не встряхнули гривой, не всхрапнули, не брякнули уздечкой. Что-то неестественное было в этой тишине и в этой неподвижности. Было непонятно, с кем из них я говорю. Словно на всех на них был только один голос. И этот голос сказал:
– Это дорога мертвых. Живые не проедут по ней.
– Что вам от нас нужно? Казалось, собеседник удивился.
– Кроме жизни – ничего.
– Ну что? – вполголоса спросил я, не оглядываясь.
– Не двигайся, – сказал Элджи. Он проехал вперед и остановился между мной и всадниками. Я глядел в его прямую напряженную спину, видел, как шевелит ветер его пышные волосы, образуя светящуюся гриву – чудилось, что от нее исходят зеленоватые искры.
Что-то происходило. Мне показалось, стало светлее. В подкове всадников произошло странное движение – они отступили и тут же вернулись. Элджи медленно, словно тяжкий груз, поднял руку. Пальцы ее тоже искрили, ногти светились зеленым огнем.
– Назад! – У меня мороз пробежал по коже. Это не был голос Элджи. Но он не мог быть ничьим другим. – Кто бы вас ни послал, говорю вам – уходите с моего пути!
Миг неподвижности – и один из всадников тронул коня, осаживая его в сторону. Еще мгновение – и перед нами вновь лежала освещенная лунным светом совершенно пустая дорога.
– Не подходи! – сказал Элджи, не оборачиваясь. – Не подходи. Не смотри на меня.
Я послушно остался на месте. Волосы его постепенно опускались на плечи. Но спина еще долго оставалась камен-но-прямой – пока Элджи словно не сломался. Он обхватил шею кобылы, зарылся лицом в ее гриву. С пальцев бессильно повисшей руки стекали, как с запаленной лошади, хлопья зеленоватой пены. Я осторожно коснулся его и вздрогнул от холода.
– Что ты сделал?
– Доказал, что я сильнее, – невнятно сказал Элджи.
– А я не мог этого сделать?
Элджи повернулся ко мне. Он был почти прежним – только лицо его, казалось, разом осунулось.
– Нельзя убивать дважды.
– Что?
– Я говорю, нельзя сделать мертвого еще мертвее. Посмотри. Наклонись и посмотри – примята хоть где-то трава? Остался ли хоть один след от копыт? Падала ли на землю хоть одна тень от всадника?
– Так были они здесь или не были?
– И да и нет… Кто-то очень хочет помешать тебе… Гордон. И это значит, что мы на правильном пути.
– Да, – сказал я тупо. – Но в какую сторону нам двигаться?
– Ориентируйся по луне. Она должна быть прямо перед тобой.
Я поднял глаза и зажмурился. Казалось, что я тяжело и мутно пьян.
– Элджи…
Элджи поднял голову и присвистнул:
– Две луны… Кто-то устроил нам ночь чудес… Гордон! Белая кобыла Элджи, до того стоявшая неподвижно, вдруг задрала голову, издала странный звук, очень похожий на человеческий стон, и начала медленно заваливаться. Я успел подхватить и выдернуть Элджи из седла. Кобыла лежала на земле и била копытами воздух. Я посмотрел на Элджи. Он полусидел на моем бедре, вцепившись в мое плечо, и глядел на свою издыхающую лошадь. Поднял взгляд. Глаза его были сумрачны, тусклы и бездонны – зрачки словно
– Поехали по дороге, – сказал он мертвым голосом. – Прямо.
Дальнейшее мне вспоминается смутно – как на следующее утро после пьяного умертвия. Копыта Черного вязли в серебряных булыжниках, словно в топком болоте. Конь хрипел недоуменно и яростно, и волосы Элджи хлестали меня по лицу под ветром, которого не было. Мимо и над нами скользили тени – темные, как ночь, и белесые, как крылья моли. И когда на нашем пути исчезла дорога, Элджи протянул руки и сделал что-то с лунным светом – словно, пробежав по нему пальцами, соткал невесомое серебряное полотно и бросил под копыта коня. И Черный ступил на него и поплыл вперед, перебирая ногами, будто и впрямь скакал по обычной дороге, и впереди был свет и звезды, которых я мог коснуться рукою, а позади – смерть и страх и беззвучный голос Элджгеберта: «Не оглядывайся, только не оглядывайся!»
– Как вам нравится имя Ашур? – спросил Айленд. Он сидел в кресле – высокий, костлявый, с худым энергичным лицом, живые светло-карие глаза его горели. Если бы не плед на коленях, прикрывающий ноги, никто бы не догадался, что он калека – столько в нем было энергии и силы.
– Звучит неплохо. Хотя я больше привык к Гордону, – отозвался я в тон.
– Потому что вы Ашур, – сказал Айленд, продолжая разглядывать меня умными цепкими глазами.
– Никаких сомнений? Говорят, я очень изменился.
– Вы Ашур, ибо просто не можете быть никем другим. Я прекрасно знал Артона и уверен, что вы – не он. Каков подарок для Габриэллы, а? – Он с удовольствием засмеялся. Я уже заметил, что эта семья… наша семья не склонна к сентиментальности. Мои братья и сестры скорее озабочены проблемами, которые несет мое возвращение, а если уж радуются, то только тем неприятностям, которые я могу кому-то доставить…
Айленд истолковал мой взгляд правильно.
– Габриэлла разъединила нас. Каждый боится каждого и не доверяет никому. Королевский совет не собирался уже пять лет. Но теперь, – он ударил кулаком о ладонь, – Габ-риэлла будет вынуждена нас собрать! Мы все знаем о твоем возвращении, и если с тобой что-то случится, ей не поздоровится!
Что-то случится… Я вспомнил вчерашнюю ночь. Где бы вы искали наши кости, если бы не маленький
