– Мне очень жаль, капитан.
Рэд молча отодвинул его с дороги и подошел к машине. Рядом с ней на носилках лежала Кира. Рэд знал, что это она, еще до того, как откинул в сторону пленку, закрывавшую голову и лицо. Казалось, Изметинская спала, очень глубоко и немного тревожно, слегка повернув голову набок.
«Кира! – беззвучно закричал Рэд, и все исчезло. Он рванулся за ней вверх, в небытие, куда угодно, только бы вернуть. – Кира!»
– …около часа назад, – услышал Рэд обрывок разговора и только тогда понял, что прозвучавшие слова обращены именно к нему. – Вы меня слушаете, капитан?
– Что? – Рэд закрыл Кире лицо. – А, да, конечно…
– Мы опоздали всего на двадцать-тридцать минут, относительно предполагаемого времени убийства.
«Убийства? Господи, о чем он говорит…»
– Рэджинальд, с вами все в порядке?
– Да. Продолжайте, я вас слушаю.
«Какая глупая фраза: взять себя в руки… Киры больше нет. Как рано пошел снег…»
Он машинально закурил. Дым не имел вкуса и вошел в легкие, как прозрачный осенний воздух, принеся с собой острое ощущение потери. Гардон почти испуганно бросил недокуренную сигарету на подернутую инеем землю.
– Вы будете давать свидетельские показания сейчас или в более официальной обстановке?
– В официальной. Извините, мне надо вернуться на звездолет. Корабль находится в режиме боевой защиты.
– Хорошо. Оставьте адрес, по которому вас можно найти. Может, вас подбросить?
– Нет. Спасибо. Я на машине.
Он содрогнулся от мысли, что сейчас придется испытать семнадцатилетней девочке Кэтрин Рентери. Снег сначала по бокам, а потом и в середине улицы превратился в мерцающие черные точки. Их становилось все больше, и Рэд уже не понимал, куда идет. Тоска, пришедшая на смену пустоте, обрушилась на него внезапно, как дикая кошка, разрывая острыми когтями и сдавливая грудную клетку.
Рэд почти физически ощутил толчок и согнулся, схватившись за сердце. Оно беспорядочно прыгало, ударяясь о ребра и толкаясь в ладонь. Воздух стал разреженным, как в верхних слоях атмосферы. Он с трудом сделал шаг и протянул руку вперед, ощутив холодный корпус машины. Рэд на ощупь набрал код, дернул дверь и повалился в кресло, не в силах отвести левую руку от груди. Боль безжалостно била насквозь – через сердце, через пальцы. «Да что это?!» – Рэд нашарил в темноте кислородную маску. Воздух постепенно обрел насыщенность и страх ушел, показав из-за угла дома острые клыки.
Капитан плохо помнил, как он добрался. Его здорово таскало из стороны в сторону, и дверь ангара открывалась неправдоподобно медленно.
– Прости, Кэтрин, – через силу проговорил Гардон. – «Моника», сними защиту. Отмена режимов.
Подъехала машина Дэйва. Какая-то женщина взяла побелевшую Кэтрин за руки и усадила на заднее сиденье.
– Поедешь с нами, капитан? – неожиданно мягко спросил Дэйв, подойдя к нему. – Машину перегоним, куда скажешь.
– Нет, спасибо. Что там…
Рэд так и не сформулировал вопрос, но Артур ответил сразу же:
– Наркотики. Они переправлялись через Центральный госпиталь Департамента на не существующий терминал. Мы взяли тех двоих из «паллады», которые гонялись за девочкой. Когда ты рванул вверх со стоянки, охрана подумала, что машину угнали. Поднялся шум. Они побежали к машине, попали в поле зрения, и сейчас их допрашивают. Похоже, Изметинская, дежурившая в ночь погрузки очередной партии, оказалась случайным свидетелем.
– А Кэтрин?
– Пока не знаем. Попытка шантажа скорее всего.
Ангар закрылся. Рэджинальд побродил по кораблю. Некуда идти, не с кем и не о чем говорить. «Все вернулось к началу, – подумал он. – Хоть иди записывайся в действующую наемную армию или отдел по борьбе с наркотиками, только теперь уже без иллюзий возможной мести».
– Капитан, вас вызывает полковник Дэйв, – сказала МНК-17. Рэд вздрогнул от неожиданности.
– Давай.
– Рэджинальд, я уладил все формальности. Записи нашего разговора вполне достаточно, чтобы тебе не таскаться к следователю.
– Благодарю вас, сэр.
– Не за что. Дэйв отключился.
– «Моника», выключай все. Я уйду через малый шлюз и закрою его из машины.
На похоронах он увидел отца Кэтрин. Мистер Рентери оказался высоким холеным господином с надменным выражением лица, и дочь изо всех сил его избегала. В конце концов, устав от чужих слез и объективов, она нашла глазами Гардона, который стоял чуть поодаль. Кэтрин встрепенулась и устремилась к нему. Если бы не церемония, она, наверное, побежала бы. Секунду Кэтрин стояла перед Рэджинальдом, потом уткнулась носом в плечо, непрерывно вздрагивая. Рэд молча снял куртку и завернул в нее девушку, спрятав траурный туалет за тускло серым цветом формы АСП.
– Почему ты так далеко? Пойдем, пожалуйста, – по-детски трогательно попросила Кэт и заглянула ему в глаза, ища поддержки. – Я не могу там одна… Мне страшно, а они не понимают.
– Хорошо.
Он положил ей руку на плечо и повел к черному провалу, в который уходила от них Кира. В толпе принялись перешептываться. Мистер Рентери недовольно поджал губы. Камеры «Криминальной хроники» тут же развернулись в сторону необычной пары.
Кэтрин больше не плакала и хорошо держалась, принимая соболезнования, только несколько раз сбивчивым полушепотом просила его не уходить далеко. Рэд проводил ее до машины. Девушка сбросила куртку и протянула ему.
– Спасибо за все, Рэджинальд. До свиданья.
– До свиданья, Кэт.
Через неделю Гардон вечером валялся на кровати, тщетно пытаясь уснуть. Настроение было отвратительное. Казалось, все дни, прошедшие с момента смерти Киры, его тело живет само по себе, автоматически выполняя распорядок санаторного комплекса, ставший уже привычным. А душа зависла в состоянии вязкой невесомости с того времени, как он увидел окутанные пленкой носилки. Погода стояла пасмурная. Когда стемнело, пошел мелкий дождик, совсем как в тот вечер, когда Кэтрин появилась на пороге, и стоило закрыть глаза, капитан начинал слышать негромкий стук. Рэд даже открыл дверь, убедиться, что улица пуста. Вернувшись, он постоял посреди комнаты, оделся и вышел из коттеджа в темноту надвигавшейся ночи.
Дойдя до автостоянки, Рэд понял, что поедет к Кире домой прямо сейчас. Объяснить свое собственное состояние он не мог и не хотел. Мысль пришла в голову внезапно, словно преподнесенная со стороны, и, ухватившись за нее, Рэджинальд решил плюнуть на разумные доводы и безумное сходство с преступником, которого тянет на место преступления. Подъезжая к кварталу Изметинской, он мысленно на секунду вернулся на десять дней назад, но «хайвэй» легко двигался по улице, не было полицейского заграждения, тупоносой машины с крестом и Киры… Киры тоже не было. Рэд вынужден был признать, что еще не успел привыкнуть.
Не то чтобы они часто общались, или Изметинская была его единственным другом. Нет. Скорее даже наоборот – Гардон никогда не входил в постоянный круг ее общения. Несколько раз Рэд заходил к ней отмечать назначения, несколько раз связывался по поводу очередных медосмотров, и все. Но, как выяснилось, Кира занимала в его жизни немало места, ассоциируясь с самыми светлыми моментами возвращения с войны и радужными перспективами, которые открылись ему после госпиталя. И сейчас, после ее ухода, Рэд вдруг обнаружил на месте привычных эмоций жуткую, ничем не заполненную пустоту. Как она сказала тогда, когда он приполз к ней пьяный и в конец измотанный? Он никак не мог вспомнить нужное слово. Талисман не талисман… Впрочем, уже не важно. В любом случае, Кира ошиблась, приписав ему
