Марк приблизился. Стена была покрыта какой-то росписью. Странный это был узор.
На уровне глаз Марка было углубление, от него в разные стороны расходились изогнутые линии, переплетались между собой, изгибались и множились. К краю они превращались в сложный густой узор, глубоко вгрызающийся в каменную поверхность.
– Изредка, но случается, что на свет появляется такой, как ты, – сказал Гоб. – Плохой из тебя вышел наёмник. Ни один твой хозяин не выжил, ни одного ты не защитил, и всякий раз тебя подводило любящее сердце. Ты выбран богами, мечен ими.
– Для чего?
– Для долгой-долгой жизни. Будет тебе и сила дана, и слава, но будешь ты по свету скитаться бродягой бесприютным, людям помогать. Только не наёмник ты теперь. Положи руки на узор, – велел Гоб, и Марк нехотя подчинился.
В углублении вспыхнуло свечение.
По тонкому узору полился зеленый поток света. Марк хотел отдернуть руки, но не смог.
Вспышка! Марк закричал от боли. Свечение быстро побежало по рукам, перекинулось на плечи. Руны на спине наёмника начали светиться тем же цветом, что и поток. Потом руны зашевелились, как живые, ожили и поползли, возвращаясь в холодный камень. Казалось, кожа на спине уползает вместе с рунами. Боль становилась нестерпимой.
– Ну вот и всё, – раздался голос Гоба. Боль отступила, оставляя лишь зуд и ощущение пустоты, рун на спине больше не было, остались лишь старые шрамы.
Марк встряхнулся, как пёс, прислушиваясь к себе. Теперь он не наёмник, а кем стал – ещё не ясно.
– Твоей рукой боги будут наказывать виноватых и награждать правых, – усмехнулся старик. – Мара даст тебе силу, с помощью которой ты сможешь одолеть горгулью. На твоём пути встретятся многие неприятности и враги, некоторые будут пострашнее Арины. Люди будут искать у тебя помощи, и ты станешь защищать их белым оружием и словом заветным. Тебе будет многое ведомо.
– Здесь говорится, – Гоб ткнул рукой в узор, – первое, что сделает новый Марк, он накажет Боромира.
– За что? – вырвалось у Марка.
– Он заключил сделку с Марой. Он просил забвения для сына.
Марк удивленно посмотрел на Гоба.
– Боромир узнал, что его сын влюбился в Василику. Он пришёл к Ледяной Божине и попросил отлучить сына от любви к царевне. Мара взамен взяла чуть-чуть памяти царя и чуть-чуть памяти у всех его придворных. А самый лучший способ отлучить от любви – это убить... Теперь ты знаешь, что делать. Идем Марк, я провожу тебя, хотя ты уже не наёмник...
Марк опять оказался на берегу огненной реки.
В жаркий раскаленный воздух вдруг вплелась струя прохладного воздуха, освежила лицо Марка.
Он вдохнул полной грудью и стер рукавом пот со лба.
Легкие белые фигуры трех женщин двигались бесшумно, словно летели по воздуху, а перед ними растекалось холодное дыхание ветра, искристый иней опускался на камни, заставляя огненный жар испуганно отступать, покорно уступая уверенности жриц.
Марк впервые видел Верховных жриц – жриц, приближенных к Ледяной Божине. Похожие, как сестры по крови, высокие, хрупкие. В светлых глазах застыло одинаково отрешенное выражение.
Жрицы замерли перед ним, отступили в стороны, освобождая дорогу, но не Марку.
Из ничего вышла прекраснейшая из женщин. И Марк узнал её. В чистом белом лице неуловимо сочетались и мудрость старухи, и вечная юность.
Холодные порывы ветра хлестнули по лицам собравшихся, взметнулись снежинки, взвились в воздух и, медленно кружась, опустились на плечи.
– Госпожа. – Головы Верховных жриц склонились в низком поклоне.
Она же глядела прямо в глаза Марка.
– Ты просил суда, честного и милостивого, но посмел проклинать меня. – Богиня посмотрела на Марка, и его коснулся обжигающий холод. – В ответ я проклинаю тебя. Проклинаю вечной жизнью. Не обрести тебе ни дома, ни любви.
После слов богини тень Марка дернулась, превратилась в черную птицу, расправила крылья и полетела, поднимаясь выше и выше.
Марк чувствовал, как по телу разливается холод, сковывает мысли, замораживает кровь.
На протянутой ладони Мары возник человеческий череп, окованный серебряными полосами, сверкнул багровым пламенем пустых глазниц, подернулся дымкой. И вот Ледяная Мара держит широкую чашу на маленькой ножке. Черный напиток наполняет её.
Марк разлепил замерзшие, посиневшие губы и произнёс:
– Укрой, богиня, от взгляда слепого, спаси от слова лихого и друга слабого.
Горький напиток хлынул в рот, обжег губы. Марк сглотнул. Жар прокатился по скованным холодом жилам, воин судорожно вдохнул воздух и упал с долгим выдохом, потеряв сознание.
Ветер тихо шелестел листьями деревьев. Арина всегда любила березовые рощи больше любых других. Новый мир, где ведунью признали госпожой, стал воплощением мечты.
Она сидела на берегу озера в самом сердце березовой рощи. Крылья она научилась складывать так, что они напоминали плащ, – и тепло и уютно.
А на поверхности озера, как в волшебном зеркале отражалось все, что происходило с Марком и Василикой.
Черные блестящие глаза ведуньи жадно ловили каждое движение наёмника.
– Предатель, – взвизгнула Арина. Она ударила когтями по поверхности воды, разрывая картинку.
Не было необходимости смотреть дальше. И так все яснее ясного. Арина прекрасно знала, что станется с обоими, не даром же она когда-то была жрицей Мары.
Поверхность озера потемнела. Сама вода вдруг стала вязкой, как смола.
Тонкие щупальце потянулось к ведунье, неуверенно лизнуло её ногу и снова откатилось прочь. Но Арина даже не заметила этого.
Мыслями она была с Марком.
Когти впились в твердую почву и пропахали глубокие борозды.
– Мы ещё поговорим с тобой, Марк, – прошептала Арина, представляя, как рвёт когтями грудь бывшего наёмника. – Это ещё не конец. И ты придешь в мой мир. Скоро... Очень скоро...
