Сообщаю: тут не США и не Британия, тут Конго.
— …и это не вызывает, как правило, комментариев «ученоведов».
— В 15 лет и не может вызвать. В 15 лет в жизни все понятно, вопросов нет вообще.
— По идее, почему бы и не проживать компактно и по религиозному признаку, тем более что культура поведения значительно отличается. Реально непросто жить мусульманину и его родным там, где практически все не знакомы с его убеждениями. Интересно, причем тут ученоведы и их мнение относительно желания самих мусульман…
— Не менее интересно, откуда в таких количествах лезут малолетние дебилы?
— На мой взгляд, квотирование квартир проблему не решит.
— Ну почему же. Хотя бы не допустит создания этнических анклавов. Хотя, понятно, все эти «предложения» — толчение говна в ступе, ничего делать не будут.
— Например, достаточно распространенное явление в армии — этническая дедовщина, когда кавказцы, составляющие не больше 30 % численного состава, терроризируют всю роту.
— Ты считаешь, что их 30 % населения в России? Или ты не понял, о чем написано?
— Как мне кажется, в доме, где будет строго регламентировано количество этнических меньшинств, заработает этот же механизм, и в итоге кавказцы, которые по природе более агрессивны и пассионарны, если хотите, опять начнут сбиваться в стаи и начнется все заново. Как-то так
— Нельзя ограничиваться полумерами. Закон — один для всех, и за соблюдением оного надо — сюрприз! — следить.
— Я думаю, Д.Ю. нужно баллотироваться в своем округе и начинать наводить порядки. Только тогда восторжествует справедливость.
— Он спит и видит, как бы этим заняться.
О НЕОБХОДИМОСТИ СОХРАНЕНИЯ НАЦИОНАЛЬНОЙ САМОБЫТНОСТИ
09.06.08
С мест сообщают:
С этого дня началось преследование. Он настигал меня везде, где мог: прижимал в ментовских кабинетах, ловил в университетских коридорах, даже соседям моим надоел — если меня вдруг не было дома (а он имел наглость стучаться ко мне домой, зная, что я живу с братом!), ломился к соседям, чтобы выяснить, где я. Обещал, что не отстанет, что украдет и проч.
Это с одной стороны. а с другой — было люблю, жить не могу, умираю, «ты королева», «ты звезда», цветочки, открытки, духи, тортики. Мне, малолетней 20-летней девице, это нравилось. Потешу что я привыкла к другому интересу со стороны мужчин — не потому что я такая распрекрасная, а потому что папа у меня уважаемый человек.
В начале 2003-го я приехала к родителям в Кизляр и сказала папе, что, мол, через пару дней к тебе приедут люди насчет меня, ты посмотри-подумай. Хорошо? «а что мне думать, дочка, главное, чтобы ты посмотрела», — ответил мой, слегка охреневший от моей наглости папа. Хотя я тряслась от страха. Это меня мама отправила к нему, потому что сама боялась ему сказать. Но в итоге первая получила она. Стоило мне только уехать в Махачкалу, как папа закатил скандал маме с содержанием:
— Я вам глотки перережу! Вы кто такие, чтобы решать эти вопросы? Скажи ей, пусть сюда никто не едет! Видеть никого не хочу! Я сам решу, за кого ей замуж выходить!
Мама захлебывается в слезах, передает мне папины слова и просит:
— Прошу тебя, доченька, откажи ему, а то папа меня убьет. И тебя тоже.
Теперь я жена Рамазанова Магомеда Саидовича. Живу в доме с его родителями. Он бьет меня почти каждый день — «ломает характер». Люди приходят знакомиться с невестой, а она с фингалами, кровоподтеками в глазах, вырванными клоками волос. Бил, приговаривая: «а теперь, дорогая, забудь о своих понтах, ты больше никому не нужна, ты теперь не породистая собака, а дворняжка. И будешь делать то, что говорю тебе я. Ну и где твой папочка? Хе-хе. Нет у тебя больше папочки. Я тебе и папочка, и мамочка». Это днем. А ночью: «Прости меня, дурака, это я от любви к тебе с ума схожу».
Так продолжается три месяца. Из дома я никуда не выхожу. Встаю в шесть утра. Провожаю на работу по очереди всех членов большой семьи — свекор, деверь, Магомед. Потом просыпается мама, сестра, бабушка. Все позавтракали, а тем временем наступает время обеда. Я готовлю обед — все собираются, обедают, расходятся. У меня есть два часа, чтобы убрать большой дом. Пылесосить, помыть полы, вытереть пыль. Сколиоз не привык к таким нагрузкам. Спину ломит до слез, но я терплю. Через день я меняла всей семье постельное белье (мама приучила). Белье белого цвета, стиральная машинка не работает — все вручную: стирать, кипятить, подсинивать, полоскать. В выходные дни еще выбивала ковры, стирала занавески. Заканчиваю уборку — уже время готовить ужин. Пока все разойдутся с кухни, десять вечера. Убирать на кухне я заканчивала в одиннадцать. Потом еще постираю рубашки, носки, трусы. Обессиленная, принимаю душ и в час ночи поднимаюсь в свою комнату. Там еще (простите за подробности) супружеский долг. В общем, засыпала я с больной спиной часам к пяти. А в шесть утра свекровь распахивала дверь в нашей спальне с командой:
— Эмилия! Буди Магомеда!
Жизнь по народным обычаям — прекрасна и удивительна.
— Прошел по ссылке, прочитал историю девушки полностью… Коротко говоря, я в шоке… Не мог подумать, что в нашей стране такое может произойти.
— Твоя страна очень разная. И люди в ней живут очень по-разному.
— Девушка с Марса? Ее изолировали с пеленок до юных лет?
— То, про что заметка, — родоплеменные отношения. При этом вокруг есть места, где люди живут совсем не так. Блюсти первобытные обычаи хотят не все.
— Каково ваше мнение, Дмитрий Юрьевич, следует ли забарывать такую «самобытность»? Если да — какими методами?
— Метод ровно один: строительство городов и переселение в города. В городах все это отмирает очень быстро. Но для этого, конечно, надо поступиться национальной гордостью.
— Тут больше не в национальности дело.
— Да никто не говорит про национальность, камрад.
— В данном конкретном случае просто муж — мудак.
— Да там и родственники со всех сторон тоже будь здоров.
— Не у всех кавказцев такая же фигня.
— Кто в данном рассказе выглядит и поступает прилично, камрад?
— И не судите по одному экземпляру.
— Да там же толпа народу.
