Он не ответил, только прикрыл на миг глаза в знак согласия. За дверью мальчишка закричал:
– Робкие какие женихи!
На улице было темно и ветрено. Пахло пылью. По мостовой несло листву. Домой идти не хотелось. Олег свернул в сквер и зашагал к Шмитовскому проезду. За зданием исполкома свернул в переулок и по узкому разбитому тротуару добрался до Звенигородского шоссе. За черным забором в сплошной темени шумели на ветру деревья Ваганьковского кладбища. Звенел трамвай на повороте. Начинал накрапывать дождь. Вдруг полило как из ведра, так, что ветер оказался будто прибитым к земле и засуетился у самых ног.
Из дома Олег позвонил Ане. Услышал ее голос и сказал:
– Алло! Решил проверить связь. Вы там одна или с гостями?
– Все ушли.
– Ты на меня не обиделась, что я смотался?
– Наоборот, спасибо тебе.
– За что? – спросил он.
– За деликатность.
– Ну, это – пожалуйста. Этого у нас сколько угодно. Но только не бросайте меня одного.
– Это не от нас зависит. Это время покажет.
Ирина заглянула в комнату и заулыбалась:
– Привет! Как хорошо, что вы тут оба! Я пришла вас проведать.
Борька раскинул руки и закричал:
– Ой, красавица наша! Совсем нас забыла!
Ирина была в длинной, с отливом, норковой шубе. Запахнула ее, села на стул, предварительно оглядев сидение:
– Я у себя в офисе такой ремонт провернула! Столько денег ухлопала, но почти все, что хотела, сделала. Только с ковролином меня, кажется, надули. А у вас тут чего?
– Как пчелки работаем! – закричал Борька. – Установку новую готовим. Ах, что за шуба! Тепло, поди в ней. – На улице было на нуле.
– Она у меня – новая. А вы лучше бы ремонт сделали. – Ирина посмотрела на стены. – У вас в здании кругом такая зашарпанность, что заходить в хорошей одежде даже как-то неудобно.
– В такой-то шубе – и к пролетариям умственного труда! – Борька покачал головой.
– Конечно, неудобно, – повторила Ирина. – Сразу начинают на тебя странно поглядывать.
– А ты как увидишь кого в спецовке, – говорил Олег, – сразу руку вверх вот эдак поднимай: «Рот фронт!». Чтобы своих знали.
Борька захихикал, а Ирина посмотрела на них и сказала:
– Вы тут сидите и развлекаетесь за государственный счет. Вам бы покрутиться часиков пятнадцать в день. Да среди всякого жулья, которое только и норовит надуть. Поесть нормально – и то некогда. Хоть завела себе домохозяйку. В квартире убирается и ужин нам с маман готовит.
– А не боишься? – спросил Олег.
– Чего?
– Мало ли как... В ходе классовой борьбы...
– Знаешь, не надо мне тут..., – прервала его Ирина.
– Но работа тебе на пользу пошла, – серьезным тоном заявил Борька. – Выглядишь, ну просто обворожительно! Обволакивающе как-то. И ничуть не амбициозно. Даже в шубе – вполне демократично.
– А что это у вас теперь справа от ворот? – спросила Ирина. – Сделали дырку в заборе и киоск открыли?
– Это вот я! – оживился Борька. – Моя творческая идея, поддержанная начальством. Но покамест бизнес не заладился. И теперь я вам точно могу сказать, в чем главная угроза капитализму! В прожорливости пролетариата! Кого ни возьми на работу, сжирают шоколадных конфет по полкило в день. Как в них только влезает! Они кого угодно на этих конфетах разорят.
– Послезавтра у меня в офисе – презентация. – Ирина объявила об этом с важным видом. – Приходите оба. Посмотрите, что за народ теперь вокруг. Жульены я в ресторане заказала. С вами хоть похихикать можно будет. Хотя вы и гадости любите говорить. – И обратилась к Олегу: – Переведи мне здесь с английского про поставки. Я никак не разберу.
В холле бывшего НИИ удобрений Олега и Борьку остановила любезная дама и спросила, куда они направляются. Проверила по списку и проводила до начала коридора. Возле белой двери висела табличка «Зал приемов», а рядом – выцветший, незакрашенный прямоугольник. Скорее всего, раньше там было написано «Столовая». За дверью была большая комната с зеркалами и гардеробом. У вешалок красовался здоровенный мужик в фуражке с кокардой. Борька передал ему свою куртку и спросил:
– Мил человек! А что за кокарда такая? Из какой армии?
– Хрен ее знает, – признался мужик. – А фуражка мне впору.
Ирина стояла у входа в зал. На ней было черное платье с бахромой ниже колен. В руке она держала маленькую лакированную сумочку.
– Здравствуйте, господа! – важно сказала она.
– Рады приветствовать! – также важно ответил Борька. – Разрешите представиться. Представители научно-исследовательских кругов на вашем балу: статс-сотрудник Мешков и господин Залесов.
Ирина успела шепнуть Олегу:
– Присмотри, пожалуйста, за другом, чтобы не напился. Столы были накрыты в правой части зала и отгорожены ширмами. В левой части толпились гости. Артамонов что-то рассказывал двум молодым женщинам. Олег не сразу его узнал, – поэт был одет в строгий темный костюм и коротко пострижен.
– У вас тут и творческая элита. – Олег обернулся к Ирине.
– Он у меня помещение на складе арендует, – шепнула она. – Сейчас швейные машины завозит. Собирается что-то шить. Оказывается, все свои джинсовки он сам себе шил.
– Талант! – Олег чуть приподнял брови.
– Еще бы!
– А стихи?
– Там и стихи будет писать. На складе... Только бы деньги за аренду платил. Это меня больше всего волнует.
Стали прибывать важные люди. Здоровались с хозяйкой, внимательно разглядывали присутствующих и выбирали себе собеседников по представлениям о собственной значимости.
Появился Сергей Павлович. Расцеловался с сестрой, подошел к Олегу и спросил:
– Как поживаете? Приватизируетесь или до вашего ведомства это еще не дошло? Тут дело такое! Надо быть начеку! Вовремя успеть. – Увидел кого-то из знакомых и ушел.
Борька спросил:
– Это кто такой?
– Не видишь, что ли..., – недовольно ответил Олег. – По образованию – идеолог; по убеждениям – служащий.
– Далеко пойдет, – отозвался Борька и узнал кого-то среди проходящих мимо: – Во! Из нашего министерства! Сан Саныч! Привет тебе, привет!
Подошла Ирина, серьезная и раскрасневшаяся:
– Вроде бы все собрались. Главное, что клиенты в сборе. Знаешь, в старом анекдоте: если в контору забрались воры, пусть что угодно выносят, но только, чтобы список клиентов оставили... Из министерства тоже много народу. Братец туда переходит.
– А депутатство? – удивился Олег.
– Не до того! Сейчас такая дележка начинается. Надо быть поближе к этому самому. А то можно без всего остаться.
Вернулся Борька и громко объявил:
– Сан Саныч здесь! Отличный мужик! Мы с ним раз пять в командировки ездили. Втолковать ему чего- нибудь, правда, нелегко. Ему что игнорирование, что интегрирование, – все едино.
Началось основное действо. Ирина, осторожно вышагивая на высоких каблуках, поднялась на сценку в
