глубины мозга. Он приказал себе не позволять этому происшествию испортить остаток вечера, хотя и говорил сам себе с насмешкой, что его поведение было совершенно лишено логики. Ему следовало бы побеспокоиться о том, что он мог каким-то образом оставить на одном из тел улику, с помощью которой его можно было бы обнаружить.
Но все это оказалось несущественным. Важнее была лишь потребность добраться до определенного помещения на пятьдесят пятом уровне.
Был ли он сумасшедшим? Должно быть. Вот он здесь, всего после двух встреч, стремящийся к свиданию с Годивой Ломбард, как если бы она была невинной девственницей, а у него это был первый роман. И спешил он не потому, что она не стала бы ждать, если бы он опоздал. Исход этого рандеву не ставился под вопрос, никакой неуверенности, никаких сомнений по поводу того, чему они собирались посвятить свое время, никаких опасений отказа. Это было полностью коммерческое свидание, заказанное за деньги и управляемое вожделением, грязная покупка женского тела во временное пользование.
Лютер Брейчис мог бы сказать себе все это, но это ничего не меняло. Он собирался встретиться с Годивой Ломбер снова. И в ту минуту ничто больше не имело для него значения.
Глава 11
Кольца были всевозможных размеров и цветов; конус имел притупленную верхушку и толстое основание. Кольца соответствовали бы ему, только будучи расположенными в определенной последовательности, от самых больших до самых маленьких.
Чен Дальтон сидел на полу, согнувшись над игрушками в три погибели. Его лоб, обычно не отягощенный морщинами, сейчас из-за напряжения был похож на гармошку. Он поднимал кольца одно за другим, каждое изучал и через несколько секунд клал на пол между широко расставленными ногами. Зал, в котором он сидел, был ярко украшен розовыми и голубыми цветами, с картинами маслом и акварелями на стенах, с толстым мягким ковром на полу.
Чен уселся как раз в центре комнаты. Сейчас после долгих раздумий он поднял красное кольцо и надел его на конус. Через несколько секунд он проделал то же с оранжевым. Потом — с желтым.
— Он складывает их правильно! — Тетти говорила шепотом, хотя Чен никак не мог бы ее услышать. Она и Лия Рэйнбоу наблюдали за ним через одностороннее стекло, помещенное в стену детской. — Мог он когда-нибудь совершить то же самое, когда с ним была ты?
Лия покачала головой.
— Никогда. Он бы не справился и с более простой задачей. — Ее голос был так же взволнован, как и у Тетти. Когда она впервые вернулась на Гор, Тетти и ей было трудно разговаривать друг с другом. В конце концов они одновременно поняли, почему. Они были для Чена, как матери, и обе, старая и новая, были ревнивы. Тетти обиделась, когда Чен бросился обнимать Лию, как только ее увидел, с пронзительным криком, выражавшим радость и волнение; Лия ненавидела распорядок дня, придуманный Тетти для Чена, ее указания, что он должен делать дальше, где должна лежать его одежда и где он должен есть. Лия до сих пор считала это своей прерогативой.
Ежедневный сеанс со стимулятором Толкова стал еще одним камнем преткновения в их общении. Лия недоумевала по поводу бессердечного настаивания Тетти на том, что Чен не может пропустить сеанс лечения, вне зависимости от того, есть ли на Горе посетители или их нет. Она не станет помогать Тетти ловить его или привязывать. И присутствие ее фотографии и Эсро Мондрайна, чтобы Чен мог видеть их во время сеанса на стимуляторе, сбивало ее с толку. Что, по мнению Тетти, та делала?
Но когда началось лечение, и Чен корчился от боли на обитом войлоком сиденье, Лия не смогла безразлично относиться к мукам и страданиям самой Тетти. Тетти действительно страдала. И когда Лия увидела спальню и детскую, которую Тетти устроила для Чена, она в конце концов признала себя побежденной. В этих комнатах все было продумано до мелочей, многое в них служило доказательством любви и заботы.
Лия очень хорошо помнила Гор по ее краткому пребыванию здесь до того, как она уехала на обучение. Он был ужасен: мрачный, грязный и подавляющий, больше похожий на тюремный барак, чем на место, куда следует привозить ребенка (а Чен был ребенком, несмотря на свой физический возраст и внешний вид взрослого человека).
Сейчас Гор, или, по крайней мере, эта его часть, изменился.
— Как ты умудрилась все это сделать? — Лия проходила вслед за Тетти комнату за комнатой, изысканно украшенные и обустроенные так, чтобы с максимальной пользой использовать интерьер Гора, созданный природой и людьми.
Тетти улыбнулась. Она сделала все это не для того, чтобы выставить себя в выгодном свете, но все равно приятно было сознавать, что есть еще кто-то, способный оценить ее усилия. Чену было безразлично, а Кубо Фламмарион, похоже, лучше себя чувствовал среди старой грязи и беспорядка.
— Я устала жить в тюрьме. Никто не может сказать мне, как долго я здесь пробуду, а вокруг были только старые норы и обслуживавшие их машины, так как никто не позаботился о том, чтобы убрать их отсюда. Я научилась восстанавливать программы этих машин.
— Это, должно быть, заняло уйму времени?
— Это отняло какое-то время, но у меня его очень много. Затем я установила их в рабочий режим, сначала, чтобы расчистить завалы хлама, а потом, чтобы сделать это место пригодным для проживания. Одна из этих машин досталась мне вместе с производительным блоком и создает довольно приличные ковры и драпировки на стены. Однажды начав, я поняла, что могу это делать. Бедный старый Кубо. Тетти улыбнулась одному из своих немногих приятных воспоминаний о Горе, — он приезжал сюда пару недель назад, и я не позволила ему зайти в комнаты Чена до тех пор, пока он не принял ванну и не почистил свою форму. Он это сделал, но с большой неохотой. А Чен еще больше усугубил его недовольство. Он сказал: «Кубо изменился. Он уже не воняет, только его шляпа». А потом он украл ее.
— Все та же старая шляпа, засаленная и покрытая перхотью?
— Она самая. Кубо не побеспокоился о том, чтобы почистить ее, когда чистил форму. Мне кажется, он думал, что мы этого не заметим. Но Чен заметил и выбросил ее в мусоросборник. Кубо был опустошен. Он сказал: «Принцесса, эта шляпа побывала со мной во всех точках солнечной системы. Она — как часть меня самого». Но я ему ответила: «Больше нет, капитан Фламмарион. Если даже Чен протестует против нее, значит пора заводить новую». Его состояние действительно улучшается, не так ли? — Тетти посмотрела на Лию, ища одобрения. — Мне всегда хотелось узнать, смогу ли я представить его изменившимся, потому что я всегда очень хотела этого. Но ты тоже можешь видеть успехи, не правда ли? Разве он не стал немного умнее?
— Точно, стал. Посмотри на него.
Чен аккуратно и медленно собрал из колец правильную пирамиду. Сейчас он так же старательно снимал их с конуса. Женщины наблюдали за ним, пока он не закончил, а потом зааплодировали. Следующим Чен выбрал комплект красных пластмассовых блоков. Каждый из них имел свою собственную форму, но их можно было собрать вместе, и получился бы куб. Чен повозился с ними немного, а затем разочарованно расшвырял по комнате.
— Это все еще слишком трудно для него, — сказала Лия.
— Не следует извиняться за него передо мной.
— А я и не извинялась. Я просто подумала, что он развивается, но ужасно медленно. При таких темпах его обучение займет годы.
— Это-то меня и пугает, — сказала Тетти. — Но Кубо Фламмарион говорит, что скорость не будет линейной. Если затея действительно срабатывает, то сначала и не следует ожидать большего. Потом все просто понесется, как горная река, может даже через несколько сеансов со стимулятором.
— Насколько большого улучшения ожидает Фламмарион?
— Говорит, что не знает. Он не знает ни когда это может произойти, ни насколько далеко продвинется развитие Чена. Ты знаешь, что случилось с мозгом Чена с самого начала?
— Внизу в Трущобах? Там никто не позволяет себе проводить какое бы то ни было тестирование.
