Я рассказал о том, что видел, потом заговорил Кондратьев.
— Я сначала думал, что это из наших кто-то — но потом смотрю, трое их, и здоровые все, как кони, да еще рюкзаки тащат. Ну и влупил…
— А они? — у Вейхштена мелко подергивалась щека.
— Ну… одного вроде срезал, только он потом все равно ушел, — поник головой Гриша.
— И алмазы утащили, — негромко сказал я.
Все оцепенели. Лица выражали целую гамму чувств — растерянность, страх, безысходность…
— Гады, — Раковский шваркнул кулаком по столу.
— Это что же получается…, — пробормотал Попов, бесцельно крутя в руках пинцет. — Все… все зря?
— Что значит — 'зря'? — Анте устало привалился к косяку. — Догоним. Отобьем.
— Ну что ты говоришь, Илия, — махнул рукой Горадзе. — Какое там 'дагоним', какое там 'атабьем'? Нам самим ноги уносить надо!
— Лаврентий…, — Анте прочистил горло, — ты ищешь оправдание для того, чтобы все бросить и уходить?
Горадзе побагровел.
— Да как…
— Тихо вы! — крикнула Зоя. Я и не подозревал, что она так может!
— Бросить алмазы мы не имеем права, — продолжала она. — Кроме того, врагов всего трое…
— Вот имэнно, что трое! Их трое, а нас пятнадцать — и что мы смогли сдэлать?
— Они застали нас спящими…
— Да мы даже нэ знаем, кто это такие! — воскликнул Горадзе.
— Хороший вопрос, — кивнула Зоя. — Саша, Григорий — вы их видели… Кто это мог быть? Португальцы? Или местные — в смысле, аборигены?
Гриша только плечами пожал — мол, понятия не имею. Все смотрели на меня.
— Я думаю, что это… что это ни те, ни другие.
— Кто же тогда?
— Ну…, — я замялся. — Звучит дико… Но… Черт! В общем, я думаю, что это… вообще не люди.
— Марсиане, что ли? — устало усмехнулся Попов. Все остальные тоже заулыбались — но эти улыбки были такими вымученными…
— Не удивлюсь, если так, — я чувствовал себя полным идиотом, но я говорил именно то, что думал. — Понимаете, они не похожи на людей. Черные, лица плоские — только глаза, больше ничего нет…
— Знаете, Саша, — мягко сказал врач, — по-моему, вы просто переутомились… Всем тяжело, все устали. А на улице еще и темно, хоть глаз выколи, как же их хорошо разглядеть? Мало ли что могло показаться.
— Товарищ Вершинин правду говорит, — буркнул Кондратьев. — Точно такие они и есть, как он сказал — чернющие, и глаза страшные, аж жуть.
— Понимаете, бывает так, что…, — начал было доктор, но тут заговорил Данилов.
— Ничего Сане не показалось, — прохрипел он. — Пусть он видел их в темноте — но я-то одного видел прямо как вас сейчас. И лампа тут светила. Он прямо ко мне подошел…
Доктор аж подпрыгнул, когда Данилов попытался подняться.
— Лежи, не двигайся!
— Мне лучше, — Данилов, скрипнув зубами, поднялся, и спустил ноги на пол. — Честное слово, лучше. Вот сюда он подошел, склонился прямо надо мной, потом прямо за бинты цапнул — и ходу.
— Кристалл! — я хлопнул себя по лбу. — Не за бинты он цапнул — кристалл схватил!
— Какой еще кристалл? — непонимающе посмотрел на меня Попов.
— Ах да, вы же ничего не знаете…
Я рассказал о кристаллах из третьего ящичка — об их удивительном подобии и не менее удивительных свойствах. Попов долго рассматривал практически затянувшуюся царапину, а потом сказал:
— Значит, заживляет раны…
Он перевел взгляд на Данилова.
— Ну-ка, посмотрим…
Он снова заставил краснофлотца лечь, а потом осторожно разрезал испятнанные кровью бинты. Несколько минут он сосредоточенно изучал рану, а потом поднял голову, и сказал:
— Ничего не понимаю. Это или переворот в науке, или… или чудо.
— То есть…
— То есть рана выглядит так, словно ей, по меньшей мере, недели три, — покачал головой Попов. — Некротической ткани нет, воспаления нет, гноя нет — даже стадия грануляции практически завершилась, началось рубцевание… Невероятно!
— Я же говорю, лучше мне…, — сипло сказал Данилов.
— Верю, голубчик, верю… Я теперь и в чудесные кристаллы верю, и в марсиан… Но как такое может быть? — Попов посмотрел на меня.
Я пожал плечами.
— Если бы я знал… Могу только сказать, что причина такого улучшения — определенно тот кристалл, который унесли нападавшие.
— Выходит, за кристаллами они и приходили? — спросил Вейхштейн.
— Возможно… Я бы за таким сокровищем и сам куда хочешь пошел.
Володька намек понял.
— Значит, ты тоже за то, чтобы попытаться отбить алмазы?
Я кивнул.
— И кристаллы. А главное — узнать, где они их добывают. Ну или делают…
— И узнать, КТО они такие, — добавил Вейхштейн.
— А может быть, это все-таки люди? — даже как-то жалобно спросил Попов. — И это у них такие маскировочные костюмы?
— Нет, — я покачал головой. — Не костюмы. Эти… эти существа — они ростом под два метра, но худые, как будто из спичек сделаны. Да у меня рука толще, чем их бедро! Не может человек быть таким. И движутся они не как люди — быстро, плавно.
Я вдруг вспомнил, кого мне напомнили незваные ночные гости.
— Они на богомолов похожи очень. Как будто и человек, и богомол одновременно…
Горадзе передернуло.
— Гадость какая…
— Гадость, — кивнул я.
— И кто же это, если не люди? — спросил сидевший в самом углу Новиков. — А, товарищ Вершинин?
— Я не знаю. Но мне кажется, что это какое-то механические существа.
— Механическое существо, — медленно сказал Анте, словно пробуя слова на вкус. — Вроде как живой автомат? Или чудовище Франкенштейна?
Последних слов я не понял, как, похоже, и остальные присутствовавшие.
— Но это невероятно, — покачал головой Анте. — Никому не под силу создать такое.
— Не более невероятно, чем кристаллы, — сказал я.
Горадзе что-то пробормотал по-грузински.
— Что? — переспросил Раковский.
— Я говорю: сдается мнэ, это далеко не последняя загадка, — глядя в сторону, сказал главный инженер. — А вдруг мы сможэм с ними дагаварытся?
— То есть? — повернулся к нему Анте.
— Ну как… Они жэ магли убить всех ночью — но не убили!
— А вдруг они били на поражение — но не рассчитали? В смысле, не рассчитали мощности заряда — пес знает, что у них за оружие…, — поморщился энергетик. — Хотя, конечно, было бы здорово, если бы с
