И уже доставая портмоне, предложил:
— А что если такси за счёт конторы?
— Тогда такси, — расплылась в улыбке Лера.
Она уже выходила из кабинета, когда я спросил:
— Сегодня говорил, что отлично выглядишь?
— Нет, шеф, — ответила красавица моя, замерев на пороге.
— Говорю.
— Зэнк.
И, ухватив пальчиками края пиджачка, она присела в шутейном книксене.
Минут через пятнадцать моей великолепной во всех отношениях помощницы простыл и след, мы остались в конторе вдвоём — я и Красопета. Кошка по-прежнему лежала на шкафу и делала вид, что спит. Или на самом деле спала. Пошёл бы проверить, но, пребывая в состоянии не состояния, не мог подняться из кресла. Физически чувствовал себя как тот космонавт, который для улучшения аэрации два года взбалтывал банки с хлореллой и вот наконец-то вернулся на родимую Землю. Даже руку поднять, чтобы наполнить стакан порцией виски, и то было проблемой.
Морально чувствовал себя не лучше. Погано я себя чувствовал морально. Не знаю даже с чем сравнить. Разве только с той рыбой, из которой в фильме «Остров» вырезали заживо кусок плоти для суси. Имею в виду, конечно, фильм корейца Ким Ки Дука, а не фильм француза Павла Лунгина. Фильм Дука — жесть: нет плохих, нет хороших, есть живые. Зачётный фильм. А от фильма Лунгина я не восторге. И дело не в качестве картинки и игры актёров, с этим там всё как раз в полном порядке, просто не по душе мне сама идея, проповедующая искупление подобного рода греха. Я золотой дракон, я ангел возмездия, поэтому исповедую, проповедую и воплощаю в жизнь парадигму иного толка: намеренно убил невинного — умри. Откупиться, отмолиться, под юродивого закосить даже и не мечтай. Ей-ей. Иов безгрешный и тот был наказан. А тут — такое.
И всё-таки я принял дозу. Сумел. Добрался до заветного ящика, нащупал, не глядя, бутыль с чёрной этикеткой, плеснул в стакан прилично и, вспомнив чьи-то мудрые слова, что жизнь есть промежуток между двумя порциями виски, выпил залпом. Когда шотландский самогон сделал своё дело, и в груди потеплело, я раскурил дрожащими руками сигарету и попытался разобраться с тем, что со мной произошло. Попытка оказалась неудачной. Оно и понятно. Копать глубоко пока не мог, ещё не пришёл в себя после необычного путешествия, а так, неглубоко, получалось форменная глупость: странноватый стишок из убого журнала забросил меня в Запредельное, а бесхозная кошка вернула меня назад.
Дурдом.
Как есть дурдом.
Стишок ещё ладно, прикидывал я. Может быть. Быть может. Утверждал же поэт: из древней тьмы на мировом погосте звучат лишь письмена. Так что может, может быть. Разберёмся. Но вот кошка… Кошки не могут ходить в Запредельное, не дано им, не то у них устройство, не те у них тактико-технические характеристики. А эта тварь неразумная там была. Точно была. Я лично видел её Там. И тут одно из двух: либо она какая-то особенная кошка, либо и не кошка вовсе.
— Красопета, ты кто? — спросил я, сбил пепел с кончика сигареты в пасть бронзового пеликана и развернулся к шкафу. — Чего молчишь, чудовище?
Я опоздал. Не знаю, на сколько опоздал, на минуту или на секунду, но кошка с шерстью лунного цвета, опасаясь скорого разоблачения, уже исчезла. Испарилось. Будто и не было её никогда.
Вот он, подумал я, тот горизонт, что меркнет, пронизанный струящимся безмолвием.
Подумал чужими словами. Своих слов у меня в ту секунду не было. И быть не могло.
Глава 7
Исчезновение загадочного зверя настолько меня ошеломило, что я на целых пять минут впал в ступор. Сидел, не шелохнувшись, глядел в окно и тупо слушал, как лупят по стеклу тугие капли дождя. И не знаю, сколько бы так просидел, — час, год, остаток жизни, — но на исходе пятой минуты ожил мобильный. Трубка осталась в кармане плаща, волей-неволей пришлось выбираться из кресла и топать к вешалке.
Звонил Ашгарр.
— Хонгль, чёрт тебя дери, — простонал он, — что там у тебя происходит? Волна докатилась. Колбасит не по-детски.
— Не поверишь, — стараясь говорить как можно непринуждённее, поделился я, — снип-снап-снурре, и чуть не окапутился.
Поэт секунд десять, наверное, молчал, прежде чем спросить осторожно:
— Ты хочешь сказать, что побывал в Запредельном?
Спросил и сам, похоже, не поверил в то, что спросил о такой небывальщине. А я ответил просто и с некоторой бесшабашностью:
— Угу.
— Как это?
— Так это.
— Пьян или бредишь?
— Не то и не другое. Сам же почувствовал.
— Почувствовал, — подтвердил Ашгарр. — Но не поверил. Точнее поверить не захотел. — Помолчал напряжённо и вдруг вспылил не на шутку: — Вот же блин! Опять ты в какую-то заварушку вляпался. Сколько уже можно? А, Хонгль? Скажи, когда повзрослеешь?
— Не нуди, — поморщился я. — Ведь обошлось же. Во всяком случае, пока.
— Знаешь что, друг мой ситцевый… — начал было Ашгарр.
Но я его осадил:
— Во-первых, не ситцевый, а золотой. А во-вторых, давай не будем разборку устраивать. А? Хотя бы сейчас. Приеду домой, тогда всё и обсудим.
Как все натуры творческие, Ашгарр вспыльчив, но отходчив. Подышал какое-то время обиженно в трубку, но постепенно снизил градус возмущения до нуля и вскоре спросил уже совершенно спокойным тоном:
— И что там? Как? В очень опасную передрягу влез?
— Пока сам не понял, — признался я. — Не разобрался ещё.
— А когда дома будешь?
— Скорее всего, не раньше двух. Тут в одно место ещё нужно метнуться. А потом ещё в одно подскочить.
— Береги себя, Хонгль, — попросил Ашгарр. — И дракона тоже.
Я пообещал:
— Постараюсь.
И прервал связь. Разумеется телефонную, а не ментальную, ментальную при всём желании невозможно прервать. Так уж мы, нагоны, устроены, что постоянно чувствуем друг друга даже на расстоянии. Когда в меньшей степени чувствуем, когда в большей, но постоянно. Не знаю, что это — физиология, метафизика или магия, но так природа захотела, а зачем — не наше дело. Впрочем, было бы странно, если бы воплощения разных «я» одного дракона не чувствовали связи друг с другом. Ведь любой из нас может сказать о других нагонах: «Они — это я, а я — это они», и не соврёт ни на йоту. Потому что в каждом из нас присутствует дракон, и каждый из нас в Ночь Полёта присутствует в драконе.
Звонок Ашгарра меня здорово растормошил. Подумал, чего сижу сиднем? Как бы там ни было, а дела надо делать, за меня их никто не сделает. И приказал себе: а ну-ка, руки в ноги, и первый пошёл.
По плану отработки рабочих версий собирался побывать на квартире покойной Э. Н. Фроловой, туда и намылился. Но перед выходом решил зарядить кастет Адлера, дабы не париться потом в машине. Решил и приступил незамедлительно.
К слову говоря, в соответствии с шестой статьёй закона «Об оружии» оборот кастетов в качестве
