прижимал жену к себе, трогал ее. Похоже, с ней все было в порядке.
– Что? Что случилось? Тебя что-то испугало?
Он осмотрел берег, но все выглядело как обычно.
– Кто-то был в воде… пытался меня утопить, – сказала Килби, и ее зубы застучали так, что Фейну было больно на нее смотреть.
Он почувствовал, как его сердце сжимается от страха. Он поднял ее лицо, чтобы увидеть ее глаза.
– Килби, ты уверена? Может, проплывающее бревно ударило тебя по голове и зацепилось за волосы?
Она в отвращении оттолкнула его и прошла за своими туфлями и полотенцами, оставленными у дерева.
– Ваша светлость, я могу отличить проплывающее бревно от пары сильных рук, которые пытались утопить меня, бросив в воду лицом вниз.
Килби натянула туфли и взяла в руки большое полотенце. Прижав его к груди, она сказала:
– Я не выдумываю. Кто-то схватил меня за шею, Фейн. Почему ты не веришь мне?
Ее слезы разбивали его сердце.
– Я верю тебе.
Он приблизился к Килби, взял полотенце и вытер ее лицо.
– Ты видела человека, который напал на тебя?
– Нет. Я увидела лишь тень, и сразу после этого кто-то попытался окунуть меня в воду. Сначала я подумала, что это ты вернулся с охоты.
Она бросила полотенце и убрала волосы, чтобы показать шею.
– Он был таким сильным, что я решила, – он сломает мне шею.
Увидев уродливые красные отметины на ее нежной коже, Рейн похолодел. Пока он изучал следы на земле, кто-то попытался напасть на его жену. Он был в такой ярости, что готов был крушить все на своем пути. Резко повернувшись, Фейн поднял ружье и подошел к Килби.
– Что ты делаешь? – спросила она, когда он подхватил ее на руки и направился к дому.
– У тебя шок, – сказал он. – Тебе нужна сухая одежда и что-то теплое, чтобы согреться.
Ему следовало настоять на том, чтобы она осталась в доме. Ей бы не понравился его приказ, но она вынуждена была бы ему подчиниться. В том, что Килби едва не утонула, была его вина.
Эгги встретила их у двери.
– Ваша светлость, что-то случилось с миледи? – спросила она с тревогой, следуя за ними по коридору и заламывая руки.
Фейн отдал слуге ружье.
– Герцогиня испугалась. Сделай ей чаю. Я уложу тебя в кровать, – сказал он Килби и, не ожидая ответа, поспешил вверх по ступенькам.
– Но зачем кому-то понадобилось нападать на меня? – вслух рассуждала она, и ее слова были эхом его мыслей. – Ведь никто не знает, где я.
Это было не совсем так. Леди Квеннел и семье Фейна было известно об их путешествии на север. Бесчисленные слуги также могли рассказать о том, где их господа. Все, кто знал о поместьях его семейства, могли без труда догадаться о том, что он повез свою юную жену в Карлайл-парк.
Фейн нежно уложил Килби в постель. Взяв покрывало, он укутал ее плечи.
– Я знаю, что у тебя много вопросов, любовь моя. У меня тоже. Нам понадобится время, чтобы обо всем подумать.
Килби кивнула, хотя в ее глазах застыли слезы. Она выглядела очень несчастной.
Ради спокойствия жены Фейн пытался оставаться невозмутимым, хотя это и было настоящим испытанием. Внутри он кипел от гнева. Как такое могло произойти в его владениях? Килби стала жертвой продуманного преступления или случайного нападения? И если на нее велась охота, то почему? Килби была слишком юной и добросердечной, чтобы нажить себе врагов. Но этого нельзя было сказать о нем. У Фейна было много недоброжелателей. Может, нападение на Килби было частью коварного плана в отношении него самого? Злодей все же пощадил Килби. Или что-то его напугало и он не довершил своего черного дела? Фейна донимало такое количество вопросов, не имеющих ответов, что у него голова шла кругом.
Килби все еще находилась во власти пережитого потрясения. Она была достаточно проницательной, чтобы понять, что и она, и ее муж знают только одного господина, который имел причины на недовольство в отношении их брака.
Это был ее брат.
Фейн был не уверен, что это Ниппинг совершил нападение, однако не готов был и полностью отвергнуть эту мысль. В одном он был непоколебим: лорд Ниппинг способен причинить боль своей непокорной сестре.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Они возвращались в Лондон.
Килби легонько вздохнула, глядя из окна экипажа. Сельский пейзаж постепенно сменялся привычной городской суетой.
