Прижавшись лбом к оконному стеклу, Валерка плакал, видя, как маленький котенок мок в углу двора под дождем, поджимал ушибленную лапку и кричал, звал его на помощь…
Однажды Валерка слонялся по комнатам, думая, чем бы заняться. И вдруг ему в голову пришла прекрасная мысль:
— Вот все обрадуются, когда увидят!
В прихожей под вешалкой стояла заляпанная грязью обувь взрослых. Валерка кинулся на кухню, притащил ведро с водой. Надел бабушкин фартук и так же тщательно, как это делала она, вымыл всю обувь, вытер насухо и долго до глянца натирал щеткой. Потом вымыл руки с мылом и стал ждать.
Первым пришел папа. Ничего не заметив, сел читать газету.
— Папа! Иди сюда. Посмотри, — не выдержал Валерка.
— Ну что? — спросил он, продолжая читать.
— Да ботинки же! Видишь?!
— Да? — равнодушно протянул он. — Хорошо бабушка почистила.
— Так это вовсе не бабушка! Это я! — гордо объявил Валерка.
— Бабушка заставила?! — возмутился папа. — Безобразие!
— Да нет же! Она и не знает. Это я сам придумал!
— Ну, знаешь!.. — недовольно сказал папа. — Удивил ты меня. Столько у тебя прекрасных игрушек!.. Так нет! Он вздумал в помоях возиться, — ушел к себе и снова уткнулся в газету.
„Ничего ты не понимаешь! — думал обиженный Валерка. — Вот придут мама с бабушкой…“
Но когда они пришли, поднялся крик:
— Всю эту грязь!.. Своими руками?!.. Мама, сейчас же вымой его. Переодень!..
А бабушка, вытирая Валерке слезы, объясняла:
— Глупенький. Ты ведь маленький. Успеешь еще наработаться Но самое страшное было утром. Во дворе его обступили мальчишки.
— Чистильщик! Чистильщик! — кричали они хором.
— А ну почисть! — подняв к его носу грязный башмак, потребовал хулиганистый Степка. — Чисть! Копейку дам…
Влетев на кухню, Валерка сорвал с себя одежду, топтал ее ногами и кричал перепуганным маме и бабушке:
— Гадкие!.. Вруньи!.. Гадкие, все!..
Несколько дней взрослые ходили вокруг него на цыпочках, выполняли любые желания… А мальчишки до самой школы дразнили чистильщиком…
Много их было всяких случаев… От всех этих воспоминаний Валерке стало еще хуже, чем от обидных слов мамы и папы. Он вдруг почувствовал себя снова маленьким и беспомощным…
То ли ему стало жалко того котенка, то ли себя… Валерка заплакал и ушел в свою комнату.
Прибежав после собрания домой, Сильва расплакалась. Мама, узнав, что ее обидели, бросилась в школу, пообещав:
— Я их там сейчас разбомблю! Успокойся, моя красавица!.. — но вернулась она довольно быстро и расстроенная — Не знаю, какал муха укусила директрису? Не подступишься… Никакого тебе индивидуального подхода ни к ребенку, ни к родителям… Мы ведь не безвестные какие-то!.. Ну, ничего! Вот придет папа — я его проинформирую. А тогда посмотрим!
— Не пойду я в эту школу! — выкрикивала Сильва. — Они мне завидуют… Переведи в другую… Я лучше в Дон брошусь!..
— Что ты, Сильвочка! Как можно говорить такое?! — ужаснулась мама. — Они еще сами извиняться будут.
— Не нужны мне извинения!.. Я их ненавижу! Ненавижу!
— Ну хорошо, хорошо, доченька. Переведу, — успокаивала мама Папа пришел с завода, когда Сильва уже спала. А когда проснулась — он уже опять уехал на работу.
— К вам можно? — приоткрыв дверь директорского кабинета спросил высокий смуглолицый человек лет сорока пяти с красивой уже начинающей седеть шевелюрой.
— Товарищ Орлов! — воскликнула Алевтина Васильевна. — Пожалуйста.
— Так что тут случилось с моей дочерью? — спросил Орлов, опускаясь в кресло. — Из объяснений жены я не все понял.
— Случай неприятный, Иннокентий Фомич. Вернее, это затянувшаяся болезнь, которая вот так вдруг вышла наружу… — Алевтина Васильевна коротко сообщила об истории с журналом, фальшивыми двойками и анонимными письмами. — Я советую: поговорите еще с Лидией Николаевной. Она знает Сильву лучше меня…
Лидию Николаевну он застал в классе не одну. Вокруг стола сидели пионеры — совет отряда решал свои неотложные дела.
— Здравствуйте, Иннокентий Фомич! — первой вскочила Зойка и объяснила остальным — Это папа Сильвы…
После непродолжительного разговора в коридоре Лидия Николаевна вдруг взглянула на него в упор и спросила: — Товарищ Орлов, вы смелый человек?
— Ну… — смутился он, — был на фронте… награды имею.
— Я немножко не о том, — улыбнулась учительница. — В общем, зачем нам, коммунистам, в прятки играть. Я предлагаю: поговорите с ними, — она кивнула на двери класса. — Это такие ребята!.. Я могу рассказать о вашей дочери как об ученице. А они знают ее как человека. Во всех проявлениях. Большинство учится с ней с первого класса. Ну? Решайтесь!..
Узнав, что от них требуется, члены совета отряда зашумели:
— А чего рассказывать?.. Папа ее лучше нас знает… А может, не лучше! Папа на работе, а она с нами… Можно… Расскажем.
— Как же я? — смутилась Саша. — Папа Сильвы может подумать…
— Очень просто, — пришел на выручку Зиновий, — мы тебя лишим слова. И я могу не говорить, раз она мне двойки ставила.
— Тогда совет буду вести я, — встал Женя. — И базар не поднимать. А чтобы товарищ Орлов не подумал, что мы наговариваем, пусть Саша сбегает за письмами.
— Так долго же! Пока туда да обратно, — сказала Зойка.
— Можно мне? — спросил Орлов. — У выхода моя машина стоит. Вы, Саша, скажите шоферу пусть он вас свозит, а потом — в гараж;
— Повезло Саше, — вздохнула Зойка. — На машине покатается. Разговор сначала не клеился. Но потом разговорились. А вскоре вернулась Саша. Орлов читал письма и морщился. Точно. Это писала Сильва на его портативной „Эрике“. Ее шрифт. „Но как же она могла писать такое?!“ — недоумевал отец…
Через час Орлов снова зашел в кабинет директора.
— Ну вот, — вздохнул он. — Поговорили. Ребята Сильве такую „рентгеноскопию“ сделали, что диву даешься… Куда только жена смотрела?.. Видно, за дочь надо самому браться.
— Да, Иннокентий Фомич, лучше самому, — мягко сказала директор. — И, пожалуйста, поменьше балуйте ее.
— Нет уж. Теперь все! Строгий режим. Порядок. И отчетность, — Орлов помолчал и, чуть улыбнувшись, спросил — Алевтина Васильевна, скажите по секрету, как у вас такие „рентгенологи“ получаются Просто зависть берет.
— Растим, Иннокентий Фомич. И ваша Сильва должна быть с ними. Такой же… Если, конечно, упираться не будет, как прежде…
— Иннокентий, ты был в школе? — открыв дверь, спросила жена.
— Надеюсь, ты поставил на место эту директоршу? Вообразила себя…
— Был, — ответил Орлов. — Сильва дома?
— Конечно… Да, ты знаешь. Твой шофер Валя стал ужасным грубияном. Час назад звоню в гараж, чтобы отвезти Сильвочку в спецполиклинику, так он отвечает: „Рабочий день кончился. Меня тоже ждут дети“. Возмутительно!
