– Позаботьтесь получше о моем коне. Я за ним вернусь через день или два, не позже.
– Позабочусь, хозяин! Не беспокойтесь.
– Спасибо. А кобылка-то у вас недурная.
– У нее сердце прямо золотое, а сильная, как бык. Не такая быстрая, но, будьте уверены, довезет куда надо, даже в такую непогоду.
– Отлично.
Грегор бросил конюху монету, и глаза у парня округлились, когда он увидел, что монета золотая.
– Благодарю вас, милорд! – воскликнул он, но Грегор не слышал. Он скакал во весь опор, низко пригнув голову от ветра и снега и крепко стиснув челюсти.
Конюх потрепал по холке измученного коня Грегора.
– Не знаю, за кем он гонится, но не хотел бы, чтобы он гнался за мной.
Ветер трепал мантилью и подол платья Венеции, от ветра стыли руки в перчатках. Снег валил так густо, что Венеция почти не видела дороги. Конь то и дело встряхивал своей большой головой, мокрые снежные комья летели Венеции в лицо, она отплевывалась, пытаясь смахнуть их. Если непогоду и в самом деле «наслал» Грегор, это нехорошо с его стороны. Ведь Грегор ее лучший друг, ради него она готова на все. Но сейчас ей необходимо как можно скорее покончить с нелепой передрягой и прийти на помощь матери.
Папа, безусловно, воспринимал положение мамы как самое отчаянное и, соответственно, говорил о нем как о таковом. Но папа воспринимал подобным образом и жизнь в целом.
У Венеции часто возникало желание, чтобы в их семье было поменьше драматизма. Хорошо, что хотя бы Грегор не склонен воспринимать все это всерьез и порой посмеивается над чересчур эмоциональными членами семьи Оугилви. Это помогает Венеции веселее смотреть в будущее и надеяться на перемены к лучшему.
Грегор – хороший товарищ. Он любит быструю верховую езду и охотно скачет вместе с Венецией по окрестным полям. Обладает острым чувством юмора и серьезными знаниями в различных областях; терпеть не может пустой болтовни и вступает в разговор, лишь когда ему есть что сказать. В противном случае предпочитает хранить молчание.
К тому же Грегор очень хорош собой. Даже загадочный шрам на щеке не портит его. Одна из подруг Венеции как-то призналась, что ей хотелось бы провести пальцами по этому шраму и поцеловать его… Нелепое желание, глупость какая-то, подумала Венеция, но почему-то ее бросило в жар.
Сквозь пелену падающего на землю снега она наконец различила очертания какого-то здания. С чувством глубокого облегчения Венеция подхлестнула коня и скоро уже въезжала под каменной аркой входа во двор. Двухэтажное здание гостиницы имело вид приветливый и опрятный, за стеклами окон виднелись тюлевые занавески, из каждой трубы на крыше валил дым.
Венеция спешилась, увидев, что от конюшни к ней быстрым шагом направляется конюх и что глаза у него широко раскрыты от изумления. Не прошло и нескольких минут, как она уже стояла у жарко пылающего камина в общем зале гостиницы с чашкой горячего чая в ладонях и рассказывала свою историю владельцам гостиницы, мистеру и миссис Тредуэлл.
Венеция рада была услышать, что в гостинице есть две свободные комнаты; третью комнату для постояльцев занимали некая вдова и ее компаньонка. Едва Венеция упомянула о том, что их карета перевернулась, как мистер Тредуэлл, невысокий коренастый мужчина с веселыми искорками в глазах, собрался в дорогу и отправился на помощь, не расспрашивая о подробностях.
Миссис Тредуэлл, высокая, худая и угловатая женщина с жесткими седыми волосами, которые никак не хотели укладываться в аккуратный пучок и торчали во все стороны, затараторила о том, как замечательно, что под их скромным кровом соберется так много гостей; при этом она с пристальным вниманием разглядывала Венецию, как бы оценивая про себя стоимость ее отороченной горностаем мантильи и перчаток из оленьей замши.
– Бог мой, да вы, наверное, приехали прямиком из Лондона! На вас такие красивые вещи!
– Да, мы из Лондона. Мы…
– Мы? – переспросила хозяйка.
– Да, я и… – Венеция запнулась, в голове у нее молнией промелькнула мысль, насколько скандальным может показаться то, что она путешествует наедине с неженатым мужчиной. – Мы с братом едем к моей… к нашей бабушке.
Взор миссис Тредуэлл прояснился.
– Тогда все в порядке. Мы с мистером Тредуэллом не могли бы закрыть дверь перед кем бы то ни было, особенно в такую погоду, но никогда не помогаем беглецам.
– Разве беглецы пользуются этой дорогой? – спросила Венеция, нахмурив брови.
– Само собой, детка! Вы, конечно, слышали о Гретна-Грин? Все беглецы направляются туда по северной дороге.
– Я, конечно, слышала о Гретна-Грин, но ведь это не…
Венеция бросила взгляд на заснеженную дорогу. Покидая Лондон, они двигались в верном направлении. Но потом погода стала портиться, а Рейвенскрофт вызывал все больше подозрений. Венеция забыла о необходимости почаще выглядывать в окно и не заметила, что едут они вовсе не по той дороге, которая ведет к дому бабушки. Вполне возможно, что они свернули на северную дорогу. Незачем…
Тут в голове у нее словно что-то щелкнуло, и все встало, на свои места. Они вовсе не едут к бабушке. Они свернули на северную дорогу и едут в Гретна-Грин. Она похищена – и надо же кем? Рейвенскрофтом!
У Венеции задрожали колени. Хорошо, что за спиной у нее находилась скамья, и когда колени у Венеции подогнулись, она быстро села.
