изящными лодыжками ноги видны со всей отчетливостью.
Грегора обдало жаром, его охватило древнее как мир неукротимое желание, от которого сердце учащенно забилось.
– Лорд Маклейн? – ворвался в его мысли требовательный голос миссис Блум.
Он взглянул на нее с высоты своего роста и вдруг осознал, что до него вроде бы доносились какие-то рассуждения миссис Блум о погоде, кажется, она о чем-то спрашивала.
– Совершенно справедливо, – произнес он, надеясь, что ответил на ее вопрос по существу.
Тонкие губы миссис Блум неодобрительно искривились, глаза сердито сверкнули.
– Лорд Маклейн, я уже дважды задала вам вопрос, не считаете ли вы, что хороший дождь мог бы растопить весь этот снег?
Грегор попытался сосредоточиться и вникнуть в смысл ее слов, но он все еще был во власти видения у окна. Венеции следовало бы вести себя более осторожно и предусмотрительно на людях. Любой мужчина мог посмотреть на окно и увидеть… Господи, где же Рейвенскрофт?
Грегор поискал молодого человека глазами и увидел, что тот о чем-то оживленно беседует с мисс Платт. И как раз в эту минуту Рейвенскрофт повернул голову и бросил взгляд на Венецию. Бросил – и застыл на месте с разинутым ртом и выпученными глазами.
«Будь оно все проклято!»
– Миссис Блум, вы задали замечательный вопрос. Позвольте мне узнать мнение мисс Уэст. Она отлично разбирается в катастрофических явлениях природы, это, можно сказать, ее конек.
Грегор пересек комнату, подхватил Венецию под локоть и увлек в сторону, подальше от яркого света.
Она споткнулась, и ее теплое тело коснулось груди Грегора, но она тут же отпрянула.
– Что вы делаете? – прошипела она, залившись ярким румянцем.
– Удерживаю вас от продолжения зрелища, которое вы устроили из себя самой, – пояснил он шепотом.
Венеция сделала еще шаг и остановилась как вкопанная, подняв на Грегора свои серебристые глаза, полные негодования.
– Прошу прощения?!
Грегор наклонился к ней и сказал:
– Вы стояли у окна прямо против света.
– Ну и что?
– Я мог любоваться тем, что у вас под платьем, поскольку оно просвечивает. То же зрелище было доступно Рейвенскрофту и всем остальным.
Румянец на щеках у Венеции принял багровый оттенок.
– Ох, я не знала… то есть я даже не подумала! Моя нижняя юбка порвалась, а Элси не успела ее починить.
Грегор с трудом сдержал желание провести пальцами по ее разгоревшимся щекам.
– Думаю, от Рейвенскрофта вы сегодня уже не услышите, ни одного вразумительного слова, – произнес он отрывисто.
Венеция посмотрела на Грегора и озорно улыбнулась:
– Не думаю, что его речь будет заметно отличаться от его обычной манеры говорить.
Несмотря на все свое раздражение, Грегор не удержался от смеха.
– Наш пострел, увы, не наделен даром красноречия.
– Это верно, зато сердце у него доброе. – Венеция пригляделась к Рейвенскрофту, который вернулся к разговору с мисс Платт, бросая при этом многозначительные взгляды на Венецию. – У него не так уж много серьезных недостатков, если не считать нелепого пристрастия к романтичности в самых неподходящих случаях.
Кажется, она симпатизирует Рейвенскрофту. Грегор перестал улыбаться, но не особенно удивился такому отношению Венеции к этому юнцу. Ей вообще свойственна тенденция пригревать любую заблудшую овцу, которая встретилась ей на жизненном пути. Ограничивается ли ее интерес в данном случае только этим?
Венеция и сейчас продолжала наблюдать за разговором Рейвенскрофта с мисс Платт. То, что она видела, явно не удовлетворяло ее, поскольку, к немалому удивлению Грегора, она сделала жест, который можно было истолковать однозначно как поощрение к более активным действиям.
Грегор пригляделся повнимательнее и заметил, что Рейвенскрофт расправил плечи и сказал мисс Платт нечто такое, отчего ее бесцветные щеки вдруг порозовели.
Грегор бросил украдкой взгляд на Венецию и понял, что теперь она довольна поведением Рейвенскрофта. Так-так. Что же все-таки на уме у этой шалой девчонки? Ее улыбка была несколько натянутой, но что касается Рейвенскрофта, то его манера держаться была лишена обычной мальчишеской живости, глаза горели, возбуждением, а улыбка казалась почти бессмысленной. Он стоял рядом с мисс Платт, но смотрел на что угодно, только не на нее, словно боялся встретиться с ней взглядом.
Грегор заметил, что Венеция одобрительно кивнула Рейвенскрофту. Тот весь напрягся, вздернул подбородок с таким видом, будто готовился маршировать навстречу смерти, и, запинаясь, поинтересовался у мисс Платт, не считает ли она день весьма приятным и не могут ли они попозже выйти вместе на прогулку.
