скажет Гамильтон Прэнс-Линч! Они как раз вместе отдыхают во Франции. До свидания, мистер!
– С пылающим от возбуждения лицом тот направился к выходу. Фишмейер даже не попытался задержать его. Перед тем как сесть в ожидавшую его машину, Мюррей обратил внимание на рамку в «Геральд трибюн», которой размахивал продавец, выкрикивая заголовок:- «Бурже» дает зеленый свет «организации» против «Хакетт»!
Пунцовый цвет лица Оливера стал пепельно-бледным. Он выхватил у продавца газету и, не взяв сдачу, сел в машину.
– В фирму,- бросил он шоферу.
Ален открыл глаза, осмотрелся, ничего не узнавая, и заметил, что держит Тьерри в своих объятиях. Он закрыл глаза и еще крепче обнял ее.
– Который час?
– Четыре.
– Утра?
– Вечера.
Она была обнаженная и теплая.
– Я проснулась давно,- прошептала она,- но боялась пошевельнуться, чтобы не разбудить тебя. Ты так крепко обнимал меня, словно боялся утонуть.
– Не может быть!
– Ты разговаривал во сне и целовал меня. Раза два я попыталась встать, но ты так вцепился в меня, что чуть не задушил…
– Тьерри?
– Что, милый?
– Мне хорошо…
Она наклонилась и коснулась губами его щеки.
– Хочешь кофе?
– Я хочу тебя.
– Сейчас приготовлю и принесу.
После самоубийства Нади он еще два часа оставался в «Ла Вольер». Прибывшая полиция устроила допрос многочисленным свидетелям драмы. Когда он вернулся к Тьерри, в его лице не было ни кровинки. Она выслушала его, успокоила. Она стала для него спасательным кругом… Он так неистово любил ее, как никогда никого раньше. Это было что-то очень глубокое, непрерывное, грубое и одновременно нежное. Сон настиг его в ее объятиях, прямо на ней…
– Я правда уснул на тебе?
– Я чуть не задохнулась.
– Такого со мной никогда не случалось.
– Со мной тем более,- смеясь, сказала она.
– Тьерри…
– Да.
Он лег на нее и языком лизнул ее губы.
– Ты терпеливая, Тьерри?
– Как ангел.
– Чтобы сделать ребенка, требуется время… Я хочу сказать, пока он родится… Девять месяцев, да?
Он почувствовал, как под ним напряглось тело.
– Кому ты хочешь сделать ребенка?
Он сполз вниз и положил голову ей на бедро.
– Я хочу жить с тобой.
– Три дня?
– Всегда.
Она взяла его лицо в свои ладони и строго на него посмотрела.
– Не говори так.
– Почему?
– Я могу поверить.
– Так ты согласна?
Она пожала плечами.
– Тьерри, ты согласна?
Новый, еще более строгий вопросительный взгляд. Они одновременно почувствовали, как их тела словно пронзил электрический разряд.
– Да,- чуть слышно выдохнула она.
– Я сейчас сойду с ума.
– Сойду с ума,- как эхо повторила она.- Чему ты улыбаешься?
– На какую-то секунду я увидел нас со стороны. Мы как две слипшиеся конфетки!
– Ты подшучиваешь надо мной?
– Впервые в жизни мне никуда не хочется и ничего делать тоже… Если бы меня спросили, чего бы я хотел, где бы хотел оказаться… только здесь и только с тобой. Мне настолько хорошо, что трудно вообразить, что может быть лучше. Понимаешь?
Дрожь пробежала по его телу, когда ее ноги коснулись его затылка.
– Да, понимаю.
– У нас было так мало времени… Мы даже не смогли как следует поговорить. Послушай, Тьерри… В ближайшие часы я буду очень занят. Мне нужно два дня, чтобы… Ты будешь ждать меня?
– Если обещаешь, что не будешь заниматься водными лыжами.
– Нет, нет… Позже я тебе все объясню. В моей жизни происходят невероятные вещи. Одна фантастическая операция, только одна… Ты не поверишь… Огромные деньги!
– Зачем они?
Он рассмеялся и сказал:
– Долго объяснять… Сейчас ты не сможешь понять.
– Я нахожусь в телефонной кабине в холле. Нам нужно встретиться.
Узнав голос Цезаря ди Согно, Гамильтон вскочил на ноги.
Вы нашли их?- задыхаясь, спросил он.
– Да.
– О Господи! Спасибо!
Удача поворачивалась к нему лицом. Пайп жив и будет жить, а он, Гамильтон Прэнс-Линч, возьмет контроль над «Бурже», навсегда избавится от своей жены, плюнет в ненавистное лицо Сары, уберет к чертовой бабушке Фишмейера и предастся радостям жизни.
– Нам нужно встретиться,- повторил ди Согно.
Властный и торопящий голос этого недоноска покоробил Гамильтона. Не слишком ли он высоко берет? Придется подрезать ему крылышки.
– У меня невозможно. Я разыщу вас позже. До свидания.
– Мистер Прэнс-Линч, не кладите трубку! Всего лишь на пять минут, но сейчас…
– Нет! Моя жена находится в соседней комнате.
– Неправда! Я только что видел ее. Она уехала в автомобиле. Советую вам принять меня. Я иду…
Разъяренный Гамильтон с недоумением смотрел на трубку: Цезарь позволил себе первым прервать разговор. Он закурил пятидесятую «Мюратти» за день, в сердцах ударил каблуком по ножке стола и, вскрикнув от неожиданной боли, заметался по комнате. В дверь постучали.
